Гарри Гаррисон - Молот и крест

Дольгфинн, командир разведчиков, без всякого энтузиазма смотрел на ящик. Это ему не нравится. Оставлено кем-то, кто прекрасно знает обычаи флота викингов. Такие вещи обязательно содержат послание или вызов. Может быть, голова. И вне всякого сомнения, предназначено это Айвару. И, подтверждая его мнение, на крышке виден был грубый рисунок – высокий человек в алом плаще, зеленых брюках и серебряном шлеме. За себя Дольгфин не опасался – он приемный отец Сигурта Рагнарсона и послан Змееглазым присматривать за безумным родичем, и если Айвар хоть с чьим-то мнением считался, то только с мнением старшего брата. И все равно Дольгфинн не радовался предстоящей сцене. Кто-то пострадает, в этом он был уверен. Дольгфинн вспомнил сцену, когда много месяцев назад Вига-Бранд бросил вызов всем Рагнарсонам, сообщая им о смерти их отца. Хороший материал для саги, подумал он. Но дела с тех пор обернулись не так хорошо. Может, Бранд, хоть и кажется простодушным, предвидел это заранее? Но что же будет дальше?

Дольгфинн отбросил эти мысли. Может быть, ловушка. Но у него нет выбора, придется проверить. Он поднял ящик – ну, по крайней мере не голова, слишком легкий, – подошел к краю моста, спрыгнул на гребную банку корабля и направился к Айвару, который стоял на носовой полупалубе, возле большой полуторатонной машины. Молча поставил ящик, указал на рисунок, снял с пояса нож и рукоятью вперед протянул Айвару, чтобы тот поднял прибитую крышку.

Английский король приказал бы слуге выполнить эту работу. Но глава пиратов не думал так о своем достоинстве. Четырьмя резкими движениями Айвар вытащил гвозди. Он взглянул бледными глазами на Дольгфинна, и лицо его неожиданно расплылось в улыбке удовольствия и предвкушения. Айвар знал, что это оскорбление или провокация. И сразу подумал об отмщении.

– Посмотрим, что приготовили для нас люди Пути, – сказал он.

Отбросил крышку, просунул внутрь руку.

– Первое оскорбление. Каплун. – Он поднял мертвую птицу, погладил ее перья. – Кастрированный петух. Интересно, что это может означать.

Айвар подождал, пока не убедился, что ни Дольгфинн, никто другой не собираются говорить, потом снова поднял что-то.

– Второе оскорбление. Привязано к каплуну. Какая-то солома. Ветки.

– Это не ветки, – сказал Дольгфинн. – Это сноп. И мне не нужно говорить тебе, что он означает. Его имя часто у тебя на устах в последние недели.

Айвар кивнул.

– Спасибо за напоминание. Ты слышал, Дольгфинн, старую поговорку: «Раб мстит один раз, трус никогда»?

Я не сказал, что ты трус, подумал Дольгфинн, но промолчал. Прозвучало бы как извинение. И если Айвар намерен воспринять это как оскорбление, ничего не поможет.

– А ты слышал старое высказывание, Айвар Рагнарсон? – ответил он. – «Часто кровавый мешок приносит дурные вещи». Посмотрим, что на дне мешка.

Айвар снова протянул руку и извлек третий и последний предмет. На этот раз он смотрел на него с откровенным недоумением. Это был угорь. Змееподобная рыба болот.

– Это что?

Молчание.

– Кто может мне сказать?

Воины только качали головами. Слегка пошевелился один из рабов из Йоркского собора, скорчившийся у машины. Но глаза Айвара ничего не упускали.

– Обещаю исполнение любого желания тому, кто мне объяснит значение этого.

Раб со страхом распрямился, понял, что все смотрят на него.

– Одно желание, господин?

Айвар кивнул.

– По-английски мы называет это «угорь» [английское слово Eel созвучно по произношению с названием острова Еly]. Я думаю, это означает место. Эли, ниже по Узе. Остров Эли, в нескольких милях отсюда. Наверно, это значит, что он, Шеф, ждет тебя там.

– А я, значит, каплун? – спросил Айвар.

Раб сглотнул.

– Ты обещал выполнить желание, господин, тому, кто скажет. Я выбрал. Я выбрал свободу.

– Ты свободен, – ответил Айвар, отступая от банки. Раб снова глотнул, оглянулся на бородатые бесстрастные лица. Медленно пошел, шел все увереннее, когда никто его не тронул, поднялся на поручень, на рулевое весло. И побежал к ближайшему укрытию, прыгая, как лягушка.

– Восемь, девять, десять, – считал про себя Айвар. Копье с серебряным наконечником было у него в руке, он поднял его, сделал два шага в сторону. Лезвие вонзилось рабу между лопатками под шеей, отбросив его вперед.

– Кто-нибудь еще хочет назвать меня каплуном? – ни к кому не обращаясь, спросил Айвар.

Один уже захотел, подумал Дольгфинн. Позже в тот же вечер, когда корабли Айвара тайно причалили в двух милях от места вызова, несколько старших капитанов говорили тихо, очень тихо, сидя у костра вдали от палатки Айвара.

– Его называют Бескостным, – сказал один, – потому что он не может взять женщину.

– Может, – ответил другой. – У него есть сыновья и дочери.

– Но он должен сначала сделать необычные вещи. Немногие женщины это переживают. Говорят...

– Нет, – прервал его третий, – не рассказывай. Я скажу вам, почему он Бескостный. Он как ветер, который дует отовсюду. Он и сейчас может быть за нами.

– Вы все ошибаетесь, – сказал Дольгфинн. – Я не сторонник Пути, но у меня есть среди них друзья. Вот что они говорят, и я им верю. Конечно, он Beinnlauss. Но это не значит «бескостный». – Дольгфинн поднял обглоданную ногу, чтобы показать, какое именно из двух значений норвежского слова он имеет в виду. – Оно означает «безногий». – Он похлопал себя по ляжке.

– Но у него есть ноги, – возразил один из слушателей.

– На этой стороне – да. Но его видели и в другом мире, и там он, говорят, ползает на брюхе в облике огромного змея, дракона. Он не человек с одной шкурой. Вот почему простой сталью его не убить.

Шеф согнул металлическую полоску в два фута длиной, два дюйма шириной, которую ему принес Удд, маленький фримен. На руках его буграми поднялись мышцы: силы их достаточно, чтобы разогнуть мягкий металл рабского ошейника. Сталь подавалась на дюйм, на два дюйма. Снова распрямилась.

– На «толкателях» хорошо действует, – сказал Осви из круга заинтересованных катапультеров.

– Я думаю, где еще это применить, – ответил Шеф. – Для лука?

Он снова начал сгибать полоску, на этот раз положив ее на колено и налегая всем весом. Металл не поддавался, он согнулся только на несколько дюймов. Слишком туго для лука. Или только для рук человека? Катапульты. Большие тяжести. Корабельные реи. Шеф снова взвесил в руке полоску. Где-то есть решение и для этой головоломки – смесь новых знаний, которые ищет Путь, и старых знаний, на которые он, Шеф, постоянно натыкается. Но сейчас не время заниматься этой головоломкой.

– Сколько таких ты сделал, Удд?

– Десятка два. После того как установили на машины.

– Работай в кузнице до завтра. Сделай еще. Возьми столько людей и железа, сколько потребуется. Мне нужно сто, двести... сколько успеешь.