Ник. Горькавый - Астровитянка

— Мистер Хиггинс, — нервничая, заговорил директор Милич, вместе с чипом кухни оказавшийся вполне уведомленным о вкусах Никки, — это особый случай…

— Что за ерунда! Вы ещё и оправдываете такое возмутительное поведение?!

— Этот… напиток в меню мисс Гринвич, — настойчиво продолжил директор Милич, — разрешён специальным предписанием врачей Лунного госпиталя, поэтому здесь нет нарушения закона, где оговариваются подобные случаи. Подчёркиваю, — обратил директор Милич строгое лицо к остальным школьникам, вытаращившим в восторге глаза и изумлённо переглядывающимся друг с другом, — что это редчайшее исключение сделано лишь для мисс Гринвич, учитывая её… уникальную историю. Для всех остальных школьников в стенах Колледжа действует строжайший запрет на любое спиртное.

Никки не считала нужным вмешиваться в разговор, пока никто не обращался прямо к ней.

— Вы понимаете, — почти умоляюще обратился директор к попечителю Хиггинсу, — что любые попытки воспрепятствовать… данному напитку в диете мисс Гринвич могут быть расценены как умышленное нарушение предписанного ей лечебного режима, за что в законе тоже предусмотрена мера наказания… и довольно жёсткая…

Мистер Хиггинс стал похож на обиженную акулу, которой в последний момент не дали проглотить вкусную рыбку. Побагровев, но понимая, какой могучей силой обладает предписание врачей, он угрюмо уткнулся в своё блюдо. Рядом с ним стоял пузатый бокал с лучшим лунным коньяком.

Среди школьников раздались отчётливые смешки, а преподаватели наклонили лица к тарелкам и стали широко улыбаться лежащим там бифштексам, креветкам и рыбным филе. Наступила неловкая пауза, в которую смело вклинилась миссис Хиггинс, по-светски пытаясь разрядить обстановку.

— Директор Милич, сегодня я с ужасом заметила, что кусты лунной карликовой магнолии возле Главной башни находятся в плачевном, почти кошмарном состоянии! Это такой редчайший эндемик, мне удалось достать их с огромным трудом! — капризным тоном и модно грассируя, выговорила она директору Колледжа. — Полагаю, что за ними ухаживают роботы? Это недопустимо! Только человеческий глаз может справиться с такой деликатной работой, как уход за столь нежными растениями.

— Лично осмотрю ваш ценнейший подарок и отдам все необходимые распоряжения, миссис Хиггинс, — поспешно заверил директор Милич попечительницу. Но Никки не сомневалась, что магнолии в отличном состоянии, а у миссис Хиггинс случился, как говорил утренний психолог, приступ «параноидального нарциссизма»…

— И ещё, директор Милич, — продолжала посуровевшим тоном почтенная матрона. — Мне стало известно, что некоторые студенты и особенно студентки Колледжа позволяют себе слишком экстравагантные платья, причёски и прочее… — Она демонстративно покосилась на Никки. — С этим нужно неустанно бороться! Нравственность должна быть на высоте, несмотря ни на что! — Она вонзилась взором в бокал Никки и потом перевела его на заёрзавшего директора.

— Конечно, конечно, — поддержал её директор Милич с застывшей любезной улыбкой.

Никки спокойно наслаждалась копчёным угрём, но тут опять вылез этот главный попечитель Хиггинс, чувствовавший себя не в своей тарелке после фиаско с кьянти.

— Мисс Гринвич, я видел телерепортаж о вашей утренней пресс-конференции, которую вы бесцеремонно устроили прямо на территории Школы. У меня осталось очень негативное впечатление от этого интервью. Я настоятельно прошу вас впредь согласовывать такие мероприятия с директором или Попечительским Советом. Кроме того, своими странными и даже вопиющими высказываниями — обо всех этих… покушениях и убийствах… вы безответственно привносите неприятную уголовщину и конфликтность в академическую и спокойную атмосферу нашего Колледжа, пронизанную светлыми детскими эмоциями, духом творчества и познания!

— Мистер Хиггинс, — с неудовольствием оторвалась Никки от еды, — вы что-то путаете: я не приглашала этих журналистов в Колледж, они прибыли сюда для освещения экзаменов. Что же касается моих вопиющих высказываний… Робби, в уставе Колледжа говорится что-нибудь об ограничении прав студентов на публичное высказывания на территории школы?

— Нет, — ответил Робби из кармана её кресла. — Твоя пресс-конференция никак не нарушала правил Колледжа. Более того, тебе не запрещено приглашать сюда журналистов как своих гостей, если это не мешает занятиям.

— Видите ли, мистер Хиггинс, — спокойно произнесла Никки, — Луна — очень демократическая планета, и в своих высказываниях я буду опираться на свободу слова и право говорить правду. Ведь это правда — существуют могучие силы, которые действуют в собственных таинственных интересах и сметают со своего пути все помехи. Вы, как один из столпов общества, должны знать, что в нём есть люди, которые способны уничтожить корабль с экипажем и уйти от наказания. Даже я им как-то помешала, и они отправили на охоту за мной полутонного робота с плазменным резаком и тяжёлым гвоздемётом. Я очень не скоро смогу надеть модное платье с открытой спиной, — Никки в свою очередь бросила демонстративный взгляд на наряд миссис Хиггинс, — после… беседы с этим роботом. И эта история явно будет иметь продолжение…

— Получается, — возмутился мистер Хиггинс, — что вы прячетесь в здешних стенах, навлекая опасность и на других учеников школы!

— Не думаю, что студентам что-либо грозит из-за моего присутствия… — пожала плечами Никки, — но не скрою, я заложила всё своё имущество, чтобы попасть в Колледж, который гарантирует ученикам максимально возможный уровень безопасности — так утверждается на официальном сайте Школы Эйнштейна. Я принципиально предпочитаю доверять публичным декларациям и терпеть не могу неписаных правил и закулисных интриг. Вот если в Уставе Колледжа было бы сказано, что поступление в школу запрещено всем девочкам, которых преследуют взрослые убийцы, то, конечно, я приняла бы это к сведению и поискала бы для себя другое место.

В зале раздались смешки. Никки, сочтя разговор законченным, снова обратилась к тарелке. Но не тут-то было.

— Вы слишком рано пытаетесь продемонстрировать независимость своих суждений! — не успокоился багроволицый Хиггинс. — Вы ещё социально незрелая личность! Вам предстоит пройти долгий путь, чтобы стать уважаемым членом общества: получить полезную профессию и научиться зарабатывать деньги — так сказать, добывать хлеб свой насущный в поте лица своего!

Никки смертельно надоел этот мистер Хиггинс.

— К своим незрелым годам, — резко ответила она, — я поддерживала в течение десяти лет независимое космическое поселение, благодаря чему заработала пять миллионов золотых долларов. Вот мои мозоли от этой работы, — и Никки демонстративно показала свои крепкие ладошки. — А сколько вы, мистер Хиггинс, заработали, будучи школьником, или хотя бы — к нынешнему возрасту? Вы можете показать мне ваши мозоли?