Геннадий Гор - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 27

Повесть Р. Леонидова откосится к жанру научной фантастики и подчинена ее непреложным законам. Автор, как это уже не раз делалось в такого рода книгах, оставляет читателю (и себе, разумеется) лазейку для рационального объяснения. В конце концов историк Штанге, от имени которого ведется повествование, находится в психиатрической клинике. Ему многое могло привидиться, и тогда его рассказ о лаборатории экспериментальной историографии — это всего лишь бредовое объединение в связное целое различных известных ему фактов об опытах на заключенных, которые широко практиковались в гитлеровских лагерях смерти, о многочисленных случаях передергивания исторических фактов в интерпретации историографов фашистской Германии, о слепой вере в сверхчувственные качества ницшеанских «сверхчеловеков». Но даже если так, то еще раз убеждаешься в том, что фантазия — «качество величайшей ценности». Она позволила автору, а за ним и читателю, проникнуть в психологию людей, которые вновь и вновь тщатся переписать историю в своих корыстных и человеконенавистнических целях. В этом ценность этой интересной, хорошо написанной повести.

Казалось, так будет продолжаться вечность… Он поднимался и спускался по лестнице, пробирался между штабелями, скользя равнодушным взглядом по аккуратно составленным ящикам и пакетам, уложенным в стопки. Когда ему хотелось есть, он брал со стеллажей банки консервов, вскрывал их ножом и ел, не чувствуя вкуса. Он потерял счет времени и уже не пытался проснуться, как в первые часы этого своего последнего путешествия. Надежда почти оставила его, и только одна мысль не давала упасть: «Должен же быть конец!»

Но временами казалось, что конца не будет никогда. Появлялось желание разбить голову о стеллажи и больше не мучиться. Чтобы преодолеть это желание, он садился на пол и отдыхал, закрывая глаза и забываясь в полудреме. Ему чудились чьи-то голоса, шаги, он вскакивал и, крича, бежал между штабелями. И каждый раз убеждался, что все это ему лишь привиделось, и падал в изнеможении.

Настал час, когда он действительно не смог больше идти и потерял сознание. Потом обморок перешел в тяжелый сон без сновидений. И какие сны он мог бы здесь видеть?! Проснувшись, почувствовал голод. Не спеша пошарил по полкам, набрал провизии, поел. Потом закурил и стал обдумывать свое положение.

С чего все началось?

Жизнь его была обыкновенной, сытой и безбедной, как, в общем-то, и у других. Но не лучше, не богаче, чем у других. У него было мерило успеха и своего, и чужого: вещи. У тебя стереовертушка за восемь кусков и джинсы за два с половиной? Значит, ты живешь лучше меня. Значит, надо искать вертушку еще дороже и штаны — еще модней. А это было трудно и дорого. Он страдал от сознания, что где-то есть вещи, которыми он хотел бы обладать.

…Потом начались сны. Вообще-то он снов видел мало и не помнил, о чем они. И в первый раз очутившись среди полок, заваленных вещами и продуктами, он испугался яркости сновидения и промаялся бессонницей до утра. Попытался трезво разобраться — вещи одолели, уже сниться начинают. Но весь день увиденное не выходило из ума, и вечером, ложась в постель, он вновь представил себе бесконечное хранилище, полное вожделенных предметов. И опять увидел его. Сон стал возвращаться регулярно, как по расписанию, он привык к нему и стал яростно мучиться от того, что все только снится ему, а проснувшись, он сжимает в руках всего лишь край одеяла.

Безумная мысль пришла ему в голову. А что если не держать вещь в руках, а спрятать в карман? Посмеиваясь над собой, в одном из снов он опустил в карман пижамы пачку сигарет. И на следующее утро затрясся в истерическом хохоте, обнаружив сигареты в кармане!

Так это все правда! Во сне он действительно переходит в какое-то огромное хранилище, неизвестно кем и для каких целей созданное. И все это богатство может принадлежать ему, стоит только руку протянуть!

Разум отказывался верить происходящему. Он чувствовал, что сходит с ума. Но ведь вот она, эта пачка! Можно распечатать ее и закурить длинную сигарету, ощущая теплый горьковатый дым и рассматривая роскошную упаковку с изображением благообразного старца, каких-то геральдических лент и корон.

На следующий вечер он лег в постель не раздеваясь и положив рядом самую большую сумку, какую только смог найти. Возбуждение не покидало его, было трудно уснуть. Он верил и не верил в предстоящее чудо. В кармане едва помещался большой складной нож. Зачем? Он не ответил бы определенно — так, на всякий случай… Наконец сон победил нервную лихорадку. Как сквозь туман проступили контуры стеллажей, бесконечных проходов, груд всевозможных товаров. Шаг, еще шаг. Вот теперь все реально. Вот они перед ним — все вещи мира!

Теперь не спешить, выбирать осмотрительно все самых лучших марок… А ведь у хранилища должны быть хозяева и сторожа. Надо вести себя поосторожнее. То, что он делал, он не считал воровством. Ведь не обеднеют же хозяева, если он возьмет ничтожнейшую толику того, что есть в хранилище!

В сумке оказались два превосходных магнитофона, радиоприемник и даже небольшой телевизор. Карманы его куртки были набиты разной ювелирной мелочью. Странно было лишь то, что среди сумасшедшего изобилия хранилища не было часов — ни наручных, ни настенных, никаких! Его собственные часы, как выяснилось, стояли все то время, что он находился в хранилище, и начинали идти, когда он открывал глаза у себя в постели. И каждый день ему приходилось переводить стрелки на несколько часов вперед.

Каждую ночь он отправлялся в путешествие, и каждый день он ждал очередного путешествия. Явь постепенно тускнела, потому что в серой череде будней не было красок рекламных оберток, глянцевых обложек проспектов, пестроты этикеток на бутылках, пронзительных цветов анодированного алюминия, сияния хромированных деталей, тяжелого блеска серебра… И соя стал понемногу не средством, а целью. Но все же он смутно понимал, что без яви, без бодрствования нельзя, ибо вечный сон — это смерть…

Однажды он встретил в хранилище другого человека. Это был молодой парень. Он появился в проходе невдалеке и вяло поплелся вдоль полок, не обращая никакого внимания на вещи, переполнявшие стеллажи. В руке был зажат ремень волочившегося за ним тяжело автомата. Хозяин! Сейчас парень направит автомат на него и потребует вернуть все то, что он успел взять и перенести в свой дом! Что же делать? Как спастись самому, спасти вещи? Прижимаясь к полкам и медленно, бесшумно отступая, он наткнулся на какой-то ящик, обошел его и краем глаза увидел надпись. Оружие! Да, это именно то, что ему сейчас нужно! Такой же автомат, как у хозяина. И тогда все будет зависеть от того, у кого тверже рука и быстрее реакция. Осторожно открыть крышку, чтобы она не скрипнула, достать автомат, магазин… Тяжесть оружия в руках придала ему уверенности, и он, уже не таясь, шагнул в проход, держа палец на спуске. Тот, другой, медленно шел навстречу, не поднимая глаз, и почувствовал присутствие чужого лишь метров за десять. Взгляд хозяина скользнул сначала равнодушно, как будто перед ним был еще один стеллаж, потом в глазах загорелся огонек, парень шагнул вперед, и вроде бы улыбка начала появляться на лице, но автомат в руках пришельца коротко прогрохотал, и тело, чуть не переломившись пополам, ткнулось головой в пол.