В мире фантастики и приключений. Выпуск 9. Белый камень Эрдени. 1982 г.

На все это мне потребовалось около месяца. Иногда я только удивлялся: никому в институте до меня не было дела, никто меня не трогал. Но именно это рождало предчувствие последней бури… Но мне было все равно - я с головой ушел в дело, в котором уже брезжил прообраз победы.

Наконец наступил день испытания.

Морская свинка была распята, печень обнажена, и ее охватило биополе, снятое генератором с биомагнитной ленты.

Уже к концу дня можно было наблюдать: саркомный нарост рассасывается и замещается свежей печеночной тканью.

Констанца все крутилась вокруг, заглядывала: ей очень хотелось узнать, чем это я занимаюсь. Но я молчал.

Констанца выходила и входила. Однажды, выйдя, она повернула с той стороны ключ: я оказался запертым. Что-то кольнуло меня, но я не придал особого значения ее выходке.

Вскоре у дверей зашумели, я услышал шепот Констанцы. Кто-то дернул дверь. Потом голос Зайцева сказал: "У вас же есть ключ". Опять подергали дверь и ушли. Через некоторое время щелкнул ключ и вошла Констанца. У нее было злое и растерянное лицо.

– Вадим Алексеевич! Зайцев ходит по кабинетам… Он сейчас явится сюда… Может быть, вы уберете вашу пациентку… хотя бы в термостатную.

Она ведь прекрасно понимала, что сейчас я, если бы даже хотел, не мог этого сделать - я мог нарушить развитие биополя,

Впрочем, Зайцев не заставил себя ждать.

– Привет,- сказал он, войдя.

– Привет,- ответил я.

Он бросил мне ладонь и оторвал. Посмотрел лучисто сквозь махровые ресницы. Напыжился, вобрал голову в плечи:

– Я жду тебя уже два месяца. Почему отдел не дает понедельных сводок?

– Я же младший научный сотрудник, и теперь это не входит в мои обязанности.

Он посопел, как еж:

– А вообще что-нибудь входит в твои обязанности?

Я молчал. Я ненавидел его. Я ненавидел его тем больше, чем больше он был прав. Я ничего не мог ему возразить.

– Почему ты здесь? Тебя уже месяц ждут в "Светлом пути". У них нагул двести граммов на свиноматку в день. За счет использования в качестве прикорма кристаллов мочевины. Считаешь, что можешь получать получку, а делать, что бог на душу положит?

Зайцев подошел к препарированной морской свинке.

Я встал рядом, готовый схватить его за шиворот, если он что-нибудь себе позволит.

– Знаешь-ка, Димочка, хватит, чикались с тобой, хватит. Есть статья 254 КЗоТ, пункт первый-о профнепригодности… И ищи себе место по заслугам… И вообще - ты здесь диссертант. Тебя взяли для защиты. А ты… Взрослый ведь человек. Очевидных вещей не понимаешь,ухмыльнулся он жестко.- Бежишь от очевидности? Но ведь ты же не Эйнштейн. Что позволено Юпитеру, не позволено быку.- Он ущел, хлопнув дверью.

А Констанца стояла рядом. Убитая. Качала головой.

И непонятно было-чего она качает головой. Она хорошо умела это делать - быть непонятной.

На следующий день появился второй выговор. Теперь дело за третьим. Я надеялся успеть со своей свинкой,

На пятый день она была уже практически здоровой. Быстро набирала в весе.

В начале следующей недели я пошел к Зайцеву, чтобы отнести ему сводки о работе отдела, хоть какие-то сводки; может быть, успокоится, не сразу влепит третий выговор. Зайцева не было - он, оказывается, уехал в командировку. Следовало пойти к Филину. Но этого мне больше всего не хотелось. Когда тебя бьет в поддых человек, от которого ты ничего иного и не ждешь,-это одно дело, но когда апперкот наносят те, с кем у тебя завязалось что-то настоящее,-это непереносимо. Все-таки выговоры подписывал он! Что тогда эти душеспасительные беседы с ним? Чего они стоят? Но, думая обо всем этом, я все же двигался к его кабинету. Я уже прошел по длинному заковыристому коридору и повернул в темный аппендикс, заставленный шкафами, как услышал голоса Констанцы и Филина.

И сразу понял, что разговор-обо мне. Просто почувствовал, что обо мне.

– Нет, нет, нет, вы не… Это не так. Никогда он не говорил о вас ничего плохого. Он просто влюблен в вас.

– Да ну, полно вам. Что он, вас в адвокаты записал? Он в дурном смысле использовал мое доверие, а это…

– У вас искаженная информация… Какой-то испорченный телефон.

И чего она врет - подумал я: я только вчера в глаза ей сказал все, что думаю о Филине, и это было мало похоже на объяснение в любви.

– Ну хорошо… допустим…-услышал я и вжался между шкафами, пропуская их. Потом уже ничего не было слышно: они завернули в зигзаг коридора.

Когда я вошел в лабораторию, Констанца сказала:

– Как это ни прискорбно, я уезжаю в командировку. Недели на две или даже на месяц.

– А что за командировка?

– Да так… Можно мне не говорить вам об этом?

– Разумеется,- сказал я.

Я смотрел на нее и думал: с какой же все-таки целью она выгораживала меня перед Филиным и кто на меня ему наговорил? Как будто уловив мой беззвучный вопрос, вздохнув, она сказала:

– Только напрасно вы на Филина взъелись,- он к вам очень хорошо относится, и вы в этом еще сможете убедиться.

Она посмотрела на меня потеплевшими, совсем искренними глазами.

Я пожал плечами и ушел в термостатную: и чего она крутит?

Констанца погремела стеклышками. Сказала:

– Я пошла оформляться и уже не вернусь. До свиданья.

Она отсутствовала - около месяца. Приехала подрумяненная морозцем, бросила мне на стол какие-то графики, схемы, расчеты.

– Вот зависимость нагула от примеси в корме различных пропорций порошка мочевины для разных пород поросят в колхозе "Светлый луч".

Она сделала то, что должен был сделать я и чего мне не хватало как раз для первой главы диссертации. Зачем - чтобы выслужиться перед дирекцией? Или чтобы мне доказать, что я занимаюсь не тем, чем надо?

Пока я разгадывал эти загадки, она преподнесла мне еще один сюрприз. Уже перед концом рабочего дня она сказала:

– Разве вам не известно, что Семен Семенович серьезно болен? Почему никому нет дела? Ведь у него даже нет семьи. Есть дочь, но она к нему не ходит.

– Но вы-то ходите…

– Не валяйте дурака… Какие бы ни были разногласия… Человек смертельно болен.-Она отвернулась презрительно и нервно.- Как вы можете?…

Мне все это казалось рисовкой и мелодрамой, рассчитанной на дурачков, и я сказал уязвленно:

– Я железный человек.

– Вы дурак.- И глаза ее стали круглыми, как у кошки, когда она сердится, она как-то даже зашипела и попятилась.

Я догнал ее в коридоре, неловко схватил за плечо. Она ускользнула, из-под руки.

Я сегодня только снял потенциал с печени уже поправившейся свинки и вычертил конфигурацию биополя. Оно почти совпало с биополем ее здоровой близняшки…-До того как пойти к Семену Семеновичу, мне хотелось проверить себя. Довести дело до конца. После работы я собирался к Коту - в вычислительный центр. Но вместо всего этого я, как ненормальный, нацепил на себя пальто, нахлобучил папаху, выскочил в снегопад и заметался по улицам в поисках Констанцы.