В мире фантастики и приключений. Выпуск 5. Вахта «Арамиса». 1967 г.

– Ты! Да ты что?! Что ты с ним сделал?!

– А в чем дело? - поднял голову Физик.

– Он не хочет лежать! Едва дал себя перевязать, как встал и полез в дверь. О, он уже здесь… - добавил Доктор тише.

Двутел вошел, неуклюже ковыляя. По полу за ним тянулся конец бинта.

– Ты не можешь лечить его против его воли, - холодно сказал Физик. Он бросил сигарету на пол, встал и придавил се ногой. - Ну что, возьмем калькулятор из навигационной, а? У него максимальная область экстраполяции, - сказал он Кибернетику.

Тот вздрогнул, проснувшись, вскочил, мгновение смотрел мутным взглядом и быстро вышел. Дверь он оставил открытой. Доктор, засунув кулаки в карманы халата, стоял посреди лаборатории. Услышав слабое шлепанье, он обернулся, посмотрел на гиганта, который медленно приближался, и вздохнул.

– Уже знаешь? - сказал он. - Уже знаешь, а?

Двутел кашлянул.

Остальные трое спали целый день. Когда они проснулись, смеркалось. Они пошли прямо в библиотеку. Она представляла собой кошмарное зрелище. Столы, пол, все свободные кресла были завалены грудами книг, атласов, открытых альбомов, сотни исчерченных листов валялись под ногами, вперемешку с книгами лежали части приборов, цветные гравюры, консервные банки, тарелки, оптические стекла, арифмометры, катушки, к стене была прислонена доска, с которой стекала вода, смешанная с меловой пылью, толстый слой засохшего известкового порошка покрывал пальцы, рукава, даже колени Физика, Кибернетика и Доктора. Они сидели напротив двутела, заросшие, с покрасневшими глазами, и пили кофе из больших кружек. Посреди библиотеки, там, где раньше стоял стол, возвышался ящик большого электронного калькулятора.

– Как дела? - спросил Координатор, остановившись на пороге.

– Великолепно. Мы согласовали уже тысячу шестьсот понятий, - ответил Кибернетик.

Доктор встал. На нем все еще был белый халат.

– Они вынудили меня к этому. - Доктор показал на двутела. - Он облучился.

– Облучился?! - Координатор шагнул внутрь. - Что это значит?

– Прошел через радиоактивное пятно в проломе, - объяснил Физик.

Он оставил недопитый кофе и опустился на колени у аппарата.

– У него уже на десять процентов меньше белых телец, чем семь часов назад, - сказал Доктор. - Гиалиновая дегенерация - совсем как у человека. Я хотел его изолировать, ему нужен покой, но он не хочет лежать, так как Физик сказал ему, что это все равно не поможет.

– Это правда? - повернулся Координатор к Физику.

Тот, не отрываясь от гудящего прибора, кивнул головой.

– И его нельзя спасти? - спросил Инженер.

Доктор пожал плечами.

– Не знаю! Если бы это был человек, я сказал бы, что у него тридцать шансов из ста. Но это не человек. Он становится немного апатичнее. Но, может быть, это от усталости и бессонницы. Если бы я мог его изолировать…

– Ну что тебе нужно? Ты ведь и так делаешь с ним все, что хочешь, - сказал Физик, не поворачивая головы.

Забинтованными руками он все еще копался в приборе.

– А с тобой что случилось? - спросил Координатор.

– Я объяснил ему, каким образом он подвергся лучевому поражению.

– Ты так подробно объяснял?! - крикнул Инженер.

– Пришлось.

– Случилось то, что случилось, - медленно сказал Координатор. - Хорошо ли, плохо ли, но это так. Что теперь? Что вы уже знаете?

– Многое.

Заговорил Кибернетик:

– Он уже усвоил массу наших символов - главным образом математических. С теорией информации, можно сказать, покончено. Хуже всего с его электрическим письмом: без специального аппарата мы не могли бы этому научиться, а у нас нет ни такого аппарата, ни времени, чтобы его сделать. Помните трубки в их телах? Это просто устройство для письма! Когда двутел появляется на свет, ему сразу же вставляют такую трубку - как у нас когда-то протыкали девочкам уши… По обеим сторонам большого тела у них есть электрические органы. Поэтому корпус такой большой. Это как бы мозг и одновременно плазменная батарея, которая передает заряды непосредственно "пишущему каналу". У него канал кончается проводками на воротнике, но это у всех по-разному. Писать они, конечно, должны учиться. Эта операция, практикующаяся уже тысячи лет, - только подготовительный шаг.

– Значит, он действительно не говорит? - спросил Химик.

– Говорит! Кашель, который вы слышали, и есть речь. Одно покашливание - это целое предложение, произнесенное с большой скоростью. Мы записали кашель на пленку - он раскладывается на спектр частот.

– А! Так это речь, основанная на принципе частотной модуляции звуковых колебаний!

– Скорее, шумов. Она беззвучна. Звуками выражаются исключительно чувства, эмоциональные состояния.

– А эти электрические органы - служат ли они им оружием?

– Не знаю. Но можно его спросить.

Кибернетик наклонился, вытащил большой чертеж, на котором был изображен схематичный вертикальный разрез двутела, указал на два удлиненных сегментных образования внутри него и, приблизив рот к микрофону, спросил:

– Оружие?

Репродуктор, установленный с другой стороны, напротив лежащего двутела, застрекотал. Двутел, который чуть приподнял малый торс, когда вошли новые люди, некоторое время оставался неподвижным, потом закашлял.

– Оружие - нет, - глухо заскрипел репродуктор. - Много оборотов планеты - когда-то - оружие.

Двутел кашлянул.

– Орган - рудимент - биологической - эволюции - вторичная - адаптация - цивилизация, - мертво, без всякой интонации проскрипел репродуктор.

– Ну-ну, - буркнул Инженер.

Химик слушал, зажмурив глаза.

– А, значит, действительно! - вырвалось у Координатора. Он сдержался и спросил: - Что представляет собой их наука?

– С нашей точки зрения она странная, - сказал Физик. Он поднялся с колен. - Никак не убрать этого проклятого скрипа, - бросил он Кибернетику. - Огромные знания в области классической физики. Оптика, электричество, механика в специфическом соединении с химией - что-то вроде механохимии. Там у них любопытные достижения.

– Ну?! - рванулся вперед Химик.

– Подробности потом. У нас все зафиксировано, не бойся. От этих исходных позиций мы перешли к теории информации. Но ее изучение у них вне специальных учреждений запрещено. Хуже всего выглядит их атомистика, особенно ядерная химия.

– Подожди, как это запрещено? - удивился Инженер.

– Очень просто, нельзя проводить такие исследования.

– Кто их запрещает?

– Это сложный вопрос, и мы еще мало что понимаем, - вмешался Доктор.

– Хуже всего мы пока ориентируемся в их социальной динамике.

– Кажется, для ядерных исследований им не хватает стимулов, - сказал Физик. - Они не ощущают энергетического дефицита.

– Давайте кончим сначала с одним! Так как же с этими запрещенными исследованиями?