На суше и на море. Выпуск 5 (1964 г.)

Мергенов с наслаждением сбросил рюкзак и лег в саксауловую тень. От усталости тело, казалось, гудит, как телеграфный столб от ветровой песни проводов. Не хотелось ни двигаться, ни говорить. Даже думать было лень.

Он закрыл глаза. И сразу речные волны начали плавно покачивать его, понесли в неведомую и смутную даль, что-то обещая и чем-то маня. Он успел подумать, что Игорь Петрович как будто не слишком огорчен неудачными поисками обратной дороги, и волны стали смыкаться над его головой, размывая краски и звуки.

Но вот какая-то посторонняя сила задержала погружение. Мергенов попытался сосредоточиться и услышал далекий голос;

– Вот это, думаю, то, что надо…

Мергенов сел, крепко жмурясь, потряс головой, отгоняя сонную одурь.

Игорь Петрович вертел в руках обломок песчаника и с интересом рассматривал его со всех сторон. Несколько таких обломков Мергенов подобрал перед самым привалом, а еще больше оставил без внимания - не мог же он, в самом деле, таскать в своем рюкзаке все камни, что попадались на пути! Да и потом, честно говоря, надоело это бесполезное таскание.

Игорь Петрович вытащил из кармана черную трубочку с крутым уширением на одном конце («Люминоскоп зачем-то понадобился!» - с пробуждающимся интересом подумал Мергенов) и повернулся лицом к солнцу.

– Хорошо! Очень даже хорошо!… А ну, коллега, взгляните!

То, что Мергенов принял сначала за темный песчаник, оказалось куском неизвестной породы.

– К свету, к свету обернитесь!

Мергенов повернулся и ахнул: в глубине черной трубки люминоскопа на невзрачном минерале пылало яркое желто-оранжевое озерцо.

– Да ведь это же нефть, Игорь Петрович! Понимаете, нефть! Мы с вами нефть обнаружили!

– Три! - весело сказал Игорь Петрович.

– Что?

– Тройка, говорю, вам по спектральному анализу!

– Честное слово, это нефть, Игорь Петрович! Поверьте мне!…

– Охотно, если вы объясните оранжевый оттенок свечения. Заметьте, как четко он выражен.

Внезапная догадка ошеломила Мергенова. Он даже побледнел от волнения.

– Вы знаете, это не нефть… Это…

– Ша! - сказал Игорь Петрович и оглянулся. - Руки у нас короткие, а финики - на пальме. Так, что ли, говорят на Востоке? Не будем торопить события и спотыкаться на выводах…

В этот день они дальше не пошли. Игорь Петрович долго черкал что-то в записной книжке, а Мергенов, как зачарованный, рассматривал горящие минералы. Рассматривал до тех пор, пока не зашло солнце и не погасило желтое сияние в трубке люминоскопа.

Все трудности пути, вся досада бесцельных поисков сразу отступили перед этим сказочным открытием.

Ужин не отличался разнообразием блюд - те же порядком подсохшие сыр и колбаса, но есть Мергенову не хотелось. Он был слишком возбужден и, еще не кончив жевать, начал тщательно упаковывать бесценные обломки.

– Оставьте их, - посоветовал Игорь Петрович.

Мергенов не понял.

– Образцы оставьте, не нужны они.

– Почему?!

– Думаю, что их еще много попадется… Нате-ка лучше напейтесь. У меня, понимаете, почему-то полная фляга воды оказалась.

Мергенов смущенно засмеялся и не стал вдаваться в подробности этой приятной неожиданности. Им обоим и так все было ясно.

Потемнело быстро, как всегда темнеет на юге - почти без сумерек. Вместе с темнотой пришел холодок, по-осеннему сырой и цепкий. Пронизывающий ветер колол тело как холодные острые коготки ящериц.

«Когда восходит звезда Ялдырак, чабаны ложатся спиной к востоку, потому что оттуда к ним приходит ледяное дыхание Арала». Так говорил дед. Мергенов зябко поежился и поискал среди бледных искорок на небосводе эту предвестницу зимы. Не нашел и спросил:

– Игорь Петрович, а где Сириус?

Игорь Петрович посмотрел вверх.

На бархатной черноте неба горели бесчисленные созвездия. Словно искусная рука неведомой мастерицы разбросала в бесконечном пространстве чудесный узор, повествующий о красоте мира и человеческих страстях. Распластав крылья, плыл по реке Млечного Пути Лебедь с загадочной звездой Денеб, и маленький Дельфин стремился издали к нему навстречу.

Мучительно изогнулась прикованная к скале Андромеда, жизнью которой ее отец решил спасти свой народ. Вот он, рядом, неутешный Цефей, и мелко-мелко дрожит его знаменитая «гранатовая звезда» - символ тревоги и печали. Откуда знать старому царю, что уже мчится на помощь стремительный Персей. Откуда знать, что скоро будет уничтожен коварный Дракон, пожирающий тела и души людей…

На юго-западе ровным, немигающим светом сияла большая точка. «Юпитер, - подумал Игорь Петрович. - Арабы называют его Муштари и считают звездой счастья. Где это счастье? Оно было здесь, на земле, или мелькнуло видением в звездной россыпи? Когда: двадцать или тысячу лет назад? Что ты ответишь на это, зеленая арабская звезда?»

– Игорь Петрович!

– Да?

– Где Сириус?

– Не взошел еще. К полуночи появится. А зачем он вам понадобился?

– Так, старое наставление вспомнил, - сказал Мергенов и повторил фразу деда.

– Верно, - согласился Игорь Петрович,- ваши чабаны наблюдательные люди. Ялдырак по-туркменски это Сияющая?

– Кажется, да… Игорь Петрович, а в экспедиции беспокоиться не будут? Мы ведь только на неделю ушли. Подумают, что заблудились.

– Так оно и есть на самом деле.

– Неправда! Вы знаете, куда мы идем.

– Вот как? Вы, оказывается, тоже наблюдательны.

– Нет, это мне только что в голову пришло.

– М-да… Скажите, коллега, ваш отец на фронте погиб?

– Нет. Был арестован в сорок восьмом году и не вернулся.

– А мать?

– А вот мать - на фронте. Военным врачом она была. Мне в ту пору чуть больше года исполнилось.

– А-а-а… - Игорь Петрович помолчал и тихо спросил: - Ваш отец… он где работал?

– В республиканском Министерстве госбезопасности. А вы что, может быть, знали его?

– Нет. Я знал одного Мергенова по Ашхабаду, но, по всей видимости, просто однофамильца.

– Мой дядя в Ашхабаде жил. Прокурором работал. Может быть, он?

…За барханом скрылась Муштари - звезда удачи. Зловеще пылал над горизонтом волчий глаз Сириуса. А на песке пустыни невидимая тропка двух путников пересекалась черным следом Харута.

Взъерошенная саксаульная сойка бегала вокруг одинокого куста и без умолку трещала, ругая затаившуюся змею. Змея следила за птицей немигающими глазами и время от времени нервно высовывала острые кончики раздвоенного языка.

Белыми ягнятами бежали по небу облака - это осень гнала над пустыней свои воздушные отары. Низкое солнце краснело остывающей медью.

Было холодно, и змея не могла двигаться. Она ждала, когда желтое пятно наверху поднимется выше и заставит быстрее циркулировать ее застывшую кровь.