Дмитрий Колодан - Жизнь чудовищ (сборник)

Его рассказ прервал пронзительный визг. Словно из лоскутьев тумана перед грузовиком возникла госпожа Феликс.

– Проклятье! – Густав ударил по тормозам.

Машина резко остановилась, и тут же звонко пропел лопнувший трос.

– Проклятье!

Мы выскочили из кабины. Госпожа Феликс яростно лупила по грузовику зонтиком, за ее спиной заливался Лобо, но никто не обращал на них внимания. Все взгляды были прикованы к батисфере. Тяжелый шар медленно, с достоинством завалился на бок, а затем сорвался и покатился к дому Северина. Разогнавшись, батисфера снесла забор и с грохотом врезалась в груду камней. Я уставился на разбитый иллюминатор.

– Ну вот и поплавали, – сказал Густав.

Мы осторожно подошли к батисфере. Сейчас она больше походила на голову исполинского водолаза, сраженного неведомым рыцарем. Из-под корпуса выползала струйка маслянистой жидкости.

В этот момент из дома выскочил Северин. Признаться, мне стало жутко от одного его вида. Лицо доктора перекосила страшная гримаса, волосы торчали во все стороны. Я попятился, залепетав нелепые оправдания. В воспаленных глазах сверкнула злоба. Он бросился к камням и, упав на колени, принялся разгребать кучу под батисферой, крича про точную настройку и годы работы.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Случилось? – взвизгнул Северин. – Я потратил годы на то, чтобы создать и настроить фонограф. Он уже был у меня в руках…

Я был озадачен. Обернувшись к Густаву с Людвигом, я увидел то же недоумение.

– Смотрите, что вы наделали!

Северин бережно достал из камней стеклянный цилиндр, заполненный желтой жидкостью, которая сочилась из большой трещины. Одну из тех колб, что я видел ночью. Игуана извивалась, путаясь в проводах и собственных внутренностях. С ужасом смотрел я на бьющееся сердце. При свете дня она выглядела гораздо ужаснее и противнее – тело распухло, блестящая чешуя выцвела и отслаивалась, осыпаясь на дно цилиндра. От колбы отходил толстый кабель, теряясь среди камней.

– Что это? – раздался за спиной дрожащий голос Людвига.

Северин криво усмехнулся.

– Хотите сказать, что это было? Приемник фонографа. Лучший из всех, что мне удалось сделать. Без него все бессмысленно.

– Фонографа?

– Да! – Ученый швырнул колбу в батисферу. – Фонографа! Думаете, это просто? – Он схватил горсть камней. – Думаете, его можно поймать на удочку?

– Поймать? Кого поймать? Особенную рыбу?

Северин расхохотался.

– Особенную?! О да – Левиафана. Зверя Бездны!

Я кивнул. Стоило бы догадаться, что в своей гордыне Северин не станет размениваться на мелкую рыбешку. Это для нас топорики и хаулиоды были чудом – для него они ровным счетом ничего не значили. Доктор тем временем продолжал:

– Я сделал кальмара, но на эту наживку он не клюнул. Для него это было слишком мелко. И тогда я понял – он придет только на зов равного себе. На свой собственный зов. Я потратил годы на то, чтобы вновь зазвучала его песнь. Песнь, миллионы лет заключенная в камне, с тех времен, когда он безраздельно владел пучиной. Я построил этот фонограф. Я смог прочитать звуки, скрытые в тверди. Я провел сотни экспериментов, чтобы найти животное, способное стать лучшим приемником. Я нашел его песнь. И вот, когда он был почти у меня в руках… Теперь все начинать с начала…

– Да что вы им объясняете, – вдруг заверещала госпожа Феликс. – Я все сама видела. Они каждую ночь ходили, камни ваши воровали. Это они специально сделали – вам помешать хотели. У них аура черная, я в кристалл смотрела. Как прознали, что я догадалась об их замыслах коварных, так чуть не убили. Чудом спаслась…

Северин даже не взглянул на нее. Он разжал пальцы, камни упали на землю, и тут же в руке сверкнул скальпель. Доктор шагнул к нам, но в этот момент смотритель со всей силы ударил его в челюсть. Северин упал, и Густав, наступив ему на ладонь, отнял оружие.

– Ублюдок, – прошипел смотритель. – Сумасшедший ублюдок. Ты хоть представляешь, кого ты хотел разбудить?

Северин корчился среди камней и бормотал что-то бессвязное.

Густав схватился за провод и резко потянул, вырвав из груды камней еще одну колбу с ящерицей. Удар ботинка оборвал мучения игуаны. Я бросился к дому Северина. Распахнув раму, я влез в окно и принялся выкидывать на улицу колбы, которые Густав и Людвиг тут же разбивали. Госпожа Феликс поспешила скрыться.

Когда мы закончили, Густав устало прислонился к батисфере. Руки его тряслись. Он поднял один из булыжников и усмехнулся.

– А ведь я видел во сне такую тварь…

Он передал мне камень – на шершавой поверхности отпечатался трилобит.

Начал накрапывать дождь.

К вечеру погода окончательно испортилась. Тяжелые тучи висели низко, почти сливаясь с волнами. Молнии вспыхивали почти ежеминутно. Косой дождь неистово барабанил в окна.

Мы сидели в каморке под маяком и пили теплый ром. Прижавшись лбом к холодному стеклу, я смотрел на море. Волны вздымались, тянулись к небу с непостижимой яростью, и за каждым новым валом мне чудился Левиафан. Бесконечно древнее чудовище, всех тварей завершенье.

Неожиданно мое внимание привлек огонек, вспыхнувший на пляже. Присмотревшись, я понял, что это свет фонаря. Но только полный безумец решился бы выйти к морю в такую погоду.

– Северин!

Выскочив из маяка, мы побежали к пляжу. Дождь хлестал по щекам. Я тут же вымок до нитки, ветер валил с ног. Я падал, раздирая колени и ладони, но вскакивал и продолжал бежать. Если это действительно был доктор, в чем я не сомневался, медлить было нельзя.

Бег прекратился внезапно, и мы, задыхаясь, остановились перед доктором. Северин возился с моторной лодкой, скидывая в нее непонятные приборы. Из-за бортов выглядывала труба граммофона, заполненная камнями. Северин нас не заметил. Должно быть, поломка механизма окончательно подкосила ученого. На его лице маской застыло безумие.

– Доктор! – заорал Густав.

Северин резко развернулся, вскинув руку. В свете молнии блеснул пистолет. Гром заглушил выстрел. Людвиг дернулся, схватился за плечо и медленно осел на песок. По рубашке расползлось темное пятно. Мы бросились к изобретателю. Людвиг растерянно переводил взгляд с меня на смотрителя.

– Я умру?

– Черта с два, – огрызнулся Густав.

– Ну что? – хохотал Северин – Кто еще хочет меня остановить? Есть желающие?

Он выстрелил в воздух. С каждой молнией лицо доктора вспыхивало бледно-зеленым светом. Густав выругался. Северин навалился на лодку, но смог лишь слегка сдвинуть ее.

– Вы, двое. – Он ткнул стволом в нашу сторону.

– Доктор, одумайтесь, – прокричал я. – Это безумие… Самоубийство!

– Заткнись! – взвизгнул Северин и снова выстрелил в воздух. Людвиг вздрогнул.