Роберт Шекли - Абсолютное оружие (сборник)

– Да-да, хорошо… Вот это да! Никогда не подозревала, что была так скручена. Словно под кожей был целый клубок свившихся змей, которые поселились там без ведома хозяина.

– Все верно, именно так и ощущается мышечное напряжение в глубоких тканях, – подтвердил Ром. – Это коварное, исподволь подтачивающее здоровье заболевание очень сложно распознать; оно гораздо опаснее даже неспецифического локтевого тромбоза… Ну а теперь, когда нашими усилиями напряжение в наиболее важных синапсах позвоночника верхней части спины значительно уменьшено, можно массировать, постепенно продвигаясь сюда.

– Хм-м, – произнесла Мелисанда, – а это случайно не…

– К такому массажу есть медицинские показания, – быстро проговорил Ром. – Ощущаете разницу?

– Нет! Хотя возможно… Да! Вот сейчас ощущаю. Я вдруг почувствовала себя… м-м… легче.

– Прекрасно! Тогда продолжим движение вдоль четко обозначенных линий нервных отростков и мышечных волокон. Продвигаться следует постепенно, не торопясь. Именно таким образом я и массирую.

– Мне кажется… Даже не знаю, стоит ли тебе…

– А что – применение каких-либо массажных воздействий вам противопоказано? – спросил Ром.

– Да нет, мое тело теперь словно новенькое, все чудесно… Но я, право, не знаю, следует ли тебе… Я хочу сказать, что ребра ведь не могут испытывать напряжение, не так ли?

– Конечно, нет.

– Тогда почему ты…

– Потому что лечения требуют и межреберная соединительная ткань, и наружный покров.

– Ох!.. Хм-м-м-м!.. Э-э… эй!.. Ну, ты!..

– Да?

– Ничего… Вот сейчас я действительно почувствовала себя свободной, будто камень сбросила с плеч. Но неужели при этом полагается так хорошо себя чувствовать?

– Почему бы нет?

– Мне кажется это неправильным. Потому что такое блаженное чувство не может возникать при терапевтическом методе лечения.

– Вероятно, это побочный эффект, – заметил Ром. – Не обращайте на него внимания. В процессе лечения иногда возникают такие ситуации, когда трудно избежать чувства удовольствия. Но вам не о чем тревожиться, даже когда я…

– Эй, минутку!

– Да?

– Думаю, тебе пора закругляться. Я хочу сказать, что есть пределы дозволенного. Ты не можешь щупать все подряд, черт возьми! Ты понимаешь, о чем я?

– Я знаю, что человеческое тело – это целостный организм, а не сшитые вместе различные сегменты, – ответил Ром. – Говорю вам как физиотерапевт: нервные центры не могут существовать изолированно друг от друга, что бы там ни запрещали ваши искусственные табу.

– Ну да, конечно, но…

– Решение, разумеется, зависит от вас, – продолжал Ром, ни на секунду не прекращая искусные манипуляции массажиста. – Прикажите – и я повинуюсь! Но если приказа не последует, я буду продолжать массаж таким вот образом…

– Хм-м!

– И таким, конечно, образом.

– О-о-о-о-о, Боже!

– Так как, видите ли, весь процесс снятия напряжения – или релаксации, как мы его называем – сравним с феноменом де-анестезирования, и… э-э… поэтому не без удивления заметим, что паралич – это просто конечная стадия напряжения…

Мелисанда издала слабый звук.

– …и в этом случае достигнуть облегчения, или релаксации, довольно трудно, если не сказать, практически невозможно, поскольку иногда болезнь индивидуума заходит слишком далеко. Но иногда дело поправимо. К примеру, вы что-нибудь чувствуете, когда я вот так прикасаюсь к вам?

– Чувствую ли что-нибудь? Я бы сказала: еще как чувствую…

– А когда я прикасаюсь так? А так?

– Боженька правый… Милый, что ты со мной делаешь? Во мне все переворачивается. Боже милостивый, что со мной будет, что происходит, я схожу с ума!

– Нет, дорогая Мелисанда, ты не сходишь с ума; скоро ты достигнешь… релаксации.

– Ты так называешь это, коварный красавчик?

– Это еще не все. Теперь, если ты мне позволишь…

– Да-да-да! Нет! Погоди! Остановись, ведь в спальне спит Фрэнк, он может проснуться в любую минуту. Остановись, это приказ!

– Фрэнк не проснется, – успокоил ее Ром. – Я взял пробу выдыхаемого им воздуха и обнаружил в нем пары барбитуровой кислоты, а это говорит о многом. Фрэнк вроде бы здесь, и в то же время он может блаженствовать далеко отсюда, в Des Moines, [7]где ему никто не нужен.

– Я всегда подозревала, что он этим балуется, – призналась Мелисанда. – Ну а сейчас мне просто не терпится узнать, кто же тебя прислал.

– Мне не хотелось бы пока раскрывать тебе эту тайну. До тех пор пока ты не расслабишься в достаточной степени, чтобы согласиться на…

– Парень, я расслабилась. Так кто же прислал тебя?

Ром в нерешительности колебался, затем, посчитав, что дальнейшее молчание не приведет ни к чему хорошему, выложил ей всю правду.

– Дело в том, Мелисанда, что я прислал сам себя.

– Ты прислал что?

– Все началось три месяца тому назад, – начал рассказывать Ром. – Это произошло в четверг. Ты была у Стерна и все не решалась купить тостер для кунжутных семян. Автомат, как сейчас помню, очень красиво светился тогда в темноте и декламировал «Convictus». [8]

– Я помню тот день, – тихо произнесла Мелисанда. – Я так и не купила тостер и с тех пор жалею об этом.

– Я стоял поблизости, – продолжал Ром, – в кабине номер одиннадцать, что в секции бытовых приборов. Я увидел тебя и влюбился с первого взгляда. Бесповоротно.

– Это судьба, – отозвалась Мелисанда.

– И я так думаю. Но тогда я сказал себе, что этого не может быть. Я отказывался поверить в свое чувство. Сначала я предположил, что во мне отпаялся один из транзисторов или, возможно, погода как-то повлияла на меня. Как раз тот день выдался очень теплым и пасмурным, а такой тип погоды чертовски вреден для моей проводки.

– Я помню ту погоду, – проговорила Мелисанда. – Я тоже чувствовала себя не в своей тарелке.

– Происшедшее со мной порядком взбудоражило меня, – снова продолжал Ром. – И все же я не собирался так легко сдаваться. Я старался убедить себя, что моя работа для меня важнее всего и мне следует поэтому оставить всякие мысли о своем сумасбродстве. Но по ночам я грезил о тебе, и каждый дюйм моей кожи тосковал по тебе.

– Но твоя кожа из металла, – заметила Мелисанда. – А металл чувствовать не может.

– Любимая моя Мелисанда, – с нежностью произнес Ром, – если плоть может перестать чувствовать, разве не может начать чувствовать металл? Если кто-то чувствует, разве не может чувствовать другой? Разве ты не знаешь, что даже звезды любят и ненавидят, что вновь родившаяся звезда – это взрыв чувств и что потухшая звезда сравнима с умершим человеком или мертвым механизмом? И деревья испытывают вожделение, а раз я слышал, как смеются захмелевшие здания и как настойчивы в своих требованиях шоссейные дороги…

– Это же безумие! – воскликнула Мелисанда. – А кстати, какой умник запрограммировал тебя?