Брайан Герберт - Дюна: Дом Харконненов

На корме быстроходного судна заливался счастливым смехом Виктор, подставляя ручки под струи холодной воды и доставляя немало хлопот бдительному Суэйну Гойре. В обязанности Гойре входило развлекать малыша и следить за его безопасностью.

Лето и Виктора в этом морском путешествии сопровождали восемь человек. Кроме Ромбура и Гойре, на борт поднялись также Туфир Гават, два гвардейца, капитан судна и два рыбака — Джанни и Дом, с которыми Лето дружил с детства. Вся компания будет ловить рыбу, любоваться лесами водорослей и островами ламинарий. Лето покажет сыну чудеса Каладана.

Кайлея, конечно, хотела запереть Виктора в замке, где мальчику не грозило ничего более серьезного, чем простудиться на сквозняке. Лето молча слушал возражения женщины, понимая, что морской поход не причина, а всего лишь повод, проявление все той же старой проблемы.

Видимо, Кьяра сумела исподволь убедить Кайлею в том, что именно Лето виноват в ее невыносимом положении.

— Я не хочу быть простой изгнанницей! — кричала она накануне вечером. (Как будто это имело какое-то отношение к путешествию.) Лето едва сдержался, чтобы не напомнить Кайлее, что ее мать убита, отец остается беглецом, за голову которого обещана награда, что ее народ находится под игом тлейлаксов в то время, как она сама стала леди герцога, живет в замке с красивым здоровым сыном и пользуется всеми богатствами и привилегиями Великого Дома.

— Тебе не на что жаловаться, Кайлея, — сказал он сдавленным от гнева голосом.

Он не мог идти у нее на поводу, но был готов на все ради их сына.

Но сейчас, под небом, затянутым облаками, они вдыхали свежий океанский воздух, а судно стремительно неслось по волнам, взрезая воду, как взрезает острый нож рисовый пудинг.

Туфир Гават стоял в рубке, изучая показания приборов, регистрировавших изменения погоды, озабоченный тем, не появится ли какая-нибудь опасность, могущая угрожать его любимому герцогу. Сам мастер убийств держал себя в отличной физической форме — казалось, его тело состоит только из мышц и сухожилий. Острым умом ментата он умел разгадывать самые хитроумные комбинации противника; в своем анализе он рассматривал последствия третьего и четвертого порядков, на что не были способны ни Лето, ни даже изощренная в экономических расчетах Кайлея.

В первой половине дня рыбаки закинули сети. Джанни, хотя и рыбачил всю свою сознательную жизнь, явно предпочел бы пообедать хорошим стейком, запивая его добрым каладанским вином, но здесь приходилось есть то, что давало море.

Когда на борт была поднята сеть, полная бьющейся в ней рыбой, Виктор неуклюже побежал смотреть на такую чудесную разноцветную рыбу. Мальчик был зачарован видом пестрой, переливающейся всеми цветами радуги чешуи. Бдительный Гойре едва успевал оттаскивать малыша от рыб с ядовитыми плавниками.

Лето отобрал четырех жирных скатофагов, и Джанни с Домом отнесли их на камбуз, чтобы почистить и выпотрошить. Потом герцог присел на корточки рядом с сыном и помог ему поиграть с оставшимися бьющимися рыбинами и бросить их в море. Виктор хлопал в ладошки от восторга, наблюдая, как в глубину уходят острые стремительные тени.

Следуя намеченным курсом, судно вышло к плавучему материку спутанных саргассовых водорослей, зеленовато-бурая равнина простиралась до самого горизонта, насколько хватал глаз. В расщелинах между водорослями струились настоящие полноводные реки. Жужжащие мухи откладывали яйца в блестящих водяных каплях. Черно-белые чайки вылавливали и пожирали креветок, плававших на мелководье. В воздухе стоял острый запах гниющей растительности.

Бросили якорь и встали на стоянку. Члены команды отдыхали: кто-то неспешно беседовал, кто-то пел песни. Суэйн Гойре помог своему маленькому подопечному забросить удочку, и мальчик поймал среди водорослей маленькую пальчиковую рыбку. Визжа от восторга, он побежал показывать рыбку отцу, который поаплодировал его рыбацкой сноровке. После такого насыщенного дня малыш, едва добравшись до своей койки, уснул крепким сном.

Лето поиграл в карты с двумя рыбаками; хотя он и был их герцогом, Джанни и Дому даже в голову не пришло подыгрывать ему. Они считали его своим другом. Впрочем, именно на такое отношение Лето и рассчитывал. Позже, когда настал черед страшных историй и трагических песен, сентиментальный Джанни в некоторых местах плакал, как ребенок.

Глубокой ночью, Лето и Ромбур беседовали, сидя в темноте на палубе. Принц только что получил краткое закодированное сообщение от К'тэра Пилру. Он получил взрывчатку, правда, не написал, как собирается ее использовать. Ромбур страстно хотел своими глазами увидеть, что делается в пещерах Ткса, но не мог отправиться туда. Он не знал, как бы поступил на его месте отец, старый граф Верниус.

Поговорили они и о дипломатических усилиях, которые прилагал Лето, чтобы погасить конфликт между Моритани и Эказом. Процесс оказался трудным и долгим. Миру противились не только враждующие стороны, но и сам император Шаддам, который явно не желал вмешательства Атрейдеса в это дело. Император искренне верил в то, что, послав на несколько лет в район конфликта легион сардаукаров, он все уладил. В действительности он лишь сбил явное пламя, оставив в неприкосновенности тлеющие угли. Теперь, когда имперские войска покинули Грумман, напряженность снова стала нарастать.

Наступило долгое молчание. Взгляд Лето упал на фигуру капитана Гойре, и герцог вспомнил о другом своем товарище и бойце.

— Дункан Айдахо находится на Гиназе уже четыре года, — сказал он.

— Он станет великим Оружейным Мастером, — убежденно произнес Ромбур, глядя на фосфоресцирующую равнину и прислушиваясь к квакающему хору морских лягушек, нарушавшему тишину ночи. — После стольких лет тяжелых тренировок он вернется в тысячу раз более полезным. Вот увидишь.

— И все равно мне очень его не хватает.

На следующее утро Лето проснулся, когда наступал влажный серый рассвет. Глубоко вдохнув холодный воздух, он почувствовал себя свежим и полным энергии. Виктор все еще спал, свернувшись в клубок и накрутив угол одеяла на руку. Ромбур зевал и потягивался, не проявляя, впрочем, никакого желания последовать примеру Лето. Принц и на Иксе не был жаворонком.

Капитан уже снялся с якоря. Под неусыпным руководством Гавата — интересно, этот ментат вообще когда-нибудь спал? — судно медленно шло по узкому проходу между водорослями, держа курс в открытое море. Лето встал на фордеке, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь мерным гудением двигателей. В этот ранний час молчали даже чайки.

Вдруг внимание Лето привлекла странная окраска облаков, клубившихся над горизонтом, в них замелькали какие-то огоньки, которых ему никогда раньше не приходилось видеть. Сидевший в рубке капитан увеличил обороты, и судно понеслось в океан, набирая скорость.