Юрий Невский - Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память

С библиотекой в школе одни проблемы… вернее, так: с ней бы были проблемы , если бы она существовала как предмет разговора. Но на самом деле все делают вид, что никакой библиотеки не существует . Значит, и решать ничего не надо.

Библиотекаря нет уже давно (кто-то из учителей работал по совместительству, но долго не продержался). А то, что называется «библиотекой», это просто длинная комната без окон. Неизвестно, что раньше в ней было (или ничего не было; и это, возможно, усыпальница фараонов, как их устраивали в недрах пирамид древние египтяне). Книгохранилище находится на первом этаже перед кабинетом директора – дальше расположены мастерские.

Надя еще застала время, когда библиотека, как и положено, занимала просторный светлый кабинет на третьем этаже. Милая пожилая библиотекарша, книги расставлены от «А» до «Я». Но потом что-то там стало протекать… то ли крыша, то ли труба. Перевели сюда на время, но так, видно, и останется. Кому до нее дело? Всегда закрыта… да что там закрыта – замурована! Многие даже не знают, наверное, что она есть в школе. Даже теоретически попасть в нее не-воз-мож-но! Хотя существует древне-лохматое распоряжение директора. По нему необходимо, чтобы учитель дежурного класса взял ключ, расписался в специальном журнале. На самом деле, этот ключ (что есть на вахте), не открывает дверь в библиотеку. Он от какой-то другой комнаты и не подходит. Но, слава богу, у Нади есть свой собственный, настоящий ключ. Его ей передала Марина Александровна. Она вела литературу и русский язык, когда Надя училась в младших классах. Просто подарила, можно сказать, перед тем, как в прошлом году перестала работать в школе, она и так уже давно была на пенсии. Почему она отдала ключ именно ей? Наверное, больше некому было доверить. Конечно, теоретически , – это не-по-ря-док! Но зато Надя была, можно сказать, хранительницей королевского ключа. Могла сидеть в «библиотеке» сколько хотела, искать книги и читать, позабыв о времени.

Книги на полках завалились, стоят вразнобой. Чтобы найти что-то по теме – уйдет уйма сил и времени. Хотя книг, на первый взгляд, очень много, но все перемешано, появилось (и появляется) много пустопорожнего, лишнего. Неизвестно, откуда это взялось? Впрочем, многие приносят свои книги, передают в дар. А как это происходит? Привезут, свалят целыми нераспакованными стопками. Для некоторых родителей это вроде благотворительности, гуманитарной помощи (сами же расширяют полезную площадь, чтобы забить туда побольше домашних кинотеатров, компьютеров и холодильников). Или кто-то переезжает, меняет квартиру. Да и умирают прежние книжные любители, владельцы настоящих собраний, для кого это было ценно. Когда-то пытались навести порядок, но все это ненадолго… Книжные стеллажи составлены впритык, тесно, не развернуться.

И она замечала: появляются пачки новеньких книг, прямо с книжного склада. Иногда их распакуют, расставят на полках… а они растворятся в общей массе. Вроде они есть, но нельзя увидеть сразу, целиком. Там – одна новинка выросла, как гриб, здесь – другая. Кто-то бывает в этой комнате (или лучше сказать, в ней происходят какие-то «процессы»)… Это похоже на то, как девушка у карты атмосферных явлений, когда по телевизору передают погоду, указывает: эта область низкого давления над Атлантикой смещается туда-то, этот фронт грозовых осадков надвигается на Европу оттуда-то. Можно представить: в этом «книгохранилище», как над огромной страной, один книжный массив вдруг двинется, например, к «северо-востоку»… А то, что было на «юге» – к «западу». Надя даже говорила об этих странных явлениях папе. Но он лишь пожал плечами… «А что ты думаешь? Выделяются деньги на формирование школьного книжного фонда. На них закупают книги – и есть специальные коллекторы, через которые распределяют по школам. А какие это книги… тайна за семью печатями! Директорам издательств очень выгодно, чтобы этот фонд формировался именно из их книг. Вот они и договариваются со школьными чиновниками-книжниками. А те заказывают только их книги. Все у них поделено и проплачено между собой. И тем хорошо, и этим. А что будут читать дети, это им все равно».

И вновь обретенную лестницу оказалось очень неудобно передвигать. Как длинноногая жирафа, она едва вмещалась в проходы между стеллажами. Но зато сверху, когда Надя с опаской добралась до последней перекладины, все выглядело необычно, заманчиво. Лабиринты полок манили в неизвестность, гряды книжных волн набегали и, казалось, шурша, разбивались об ее шаткое сооружение… об обломок мачты, за который она зацепилась, как последний спасшийся после кораблекрушения.

Она замерла с книжкой на самой последней лестничной жердочке, погрузившись в увлекательное чтение. Не замечала ничего вокруг; время словно по странной траектории обтекало ее затерянный книжный остров. И вдруг в тишине ей почудилось прерывистое дыхание. Что это? Шепот страниц? Блуждающие голоса тысячи героев? Да что угодно здесь может послышаться! Под потолком совсем душно, сгущается книжная пыль, вот и закружилась голова. И пообедала она… когда это было? Перехватила в буфете стакан сока и две булочки. А уж это полноценной едой никак не назовешь! Рядом люминесцентная лампа гудит назойливо и однообразно, льет свой мертвенный свет. К тому же, здесь, у противоположной входной двери стены, проходит жестяной вентиляционный короб. Эта вытяжка – откуда она идет, из мастерских? Охватывает весь этаж, пронизывает всю школу? Словно ветер воет в этой трубе! Да и вообще… у нее такое чувство… она здесь не одна… Кто-то незримо присутствует, будто прокалывает ненавидящим взглядом с ног до головы. Хорошо, она в брюках… а то на лестнице с голыми коленками было бы совсем неуютно.

Когда медленно повернула голову, увидела его. Он стоял рядом. Безумный блеск глаз, близкий запах отвратительного перегара

рабочий сцены Геннадий

ведь это он забросил ее в жаркую топку Емелиной печки, с ним она неслась к чему-то трагическому, неизбежному! С тех пор у нее этот жар, предчувствие всепоглощающего пламени, ослепительно-яркого света. И пламенеющий диск солнца, символизирующий Русь, занимался на заднике у нее за спиной. И театральный люд в то время умилялся, тормошил ее и тетешкал… ах, какая девчушечка… ах, какая Весняночка! Она же с ужасом ступала по живому мосту ладоней, сердце вот-вот оборвется, она будет втянута во мглу безумия, в пасть к тому чудовищу… тысячеголовому, многоглазому, что опаляет своим дыханием, подстерегает за пределом освещенного круга и теплых человеческих рук! Надо было тогда, в детстве, поджечь дурацкий театр. А дедушку предупредить, чтобы не приходил в этот день. По крайней мере, меньше бы дышал этой отравой… лаками, растворителем, синтетическим клеем и сухими красками