Юрий Невский - Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память

[Ульбрихт]

Обер-ефрейтор 138-го горнострелкового полка, южный сектор советско-германского фронта, осень 1942 г.

Обер-ефрейтор одет в стандартную ветрозащитную горную куртку. Ее покрой предусматривает ношение поверх обычной полевой блузы; куртка снабжена погонами. Снаряжение – обычный поясной ремень черной кожи и Y-образные плечевые ремни в сочетании с горным рюкзаком горных войск. Обер-ефрейтор вооружен ручным пулеметом MG42 – основным автоматическим оружием на уровне отделения. Он несет с собой патронный ящик с 250-зарядной лентой к пулемету.

Очень красиво оформленная книжка. Белый глянец обложки.

[Космонавты Гитлера]

«Немецкие горнострелковые и лыжные подразделения. Элитные части вермахта. 1939–1945»

Когда говорят об элитных частях вооруженных сил Германии времен Второй мировой войны, прежде всего вспоминают о парашютистах, танкистах или о войсках СС. Между тем, существовал еще один вид боевых частей, о котором часто забывают, хотя они заслуживают звание «элитных» ничуть не меньше остальных: это горнострелковые войска.

Об истории, организации, экипировке и форме одежды горных стрелков и рассказывает эта книга. Текст сопровождается уникальными фотографиями и прекрасно выполненными цветными иллюстрациями, составленными на основе архивных материалов. Издание адресовано широкому кругу читателей, увлекающихся военной историей.

«…Пещера. Низкий свод. Отлично, через силу попытался усмехнуться Ульбрихт, гримаса боли исказила его лицо. – Отлично у тебя все продумано, Зигфрид! И чашка кофе… последняя. Уже остывает. И другой не будет, так? Значит, надо поторопиться. Ну что же, ты, надеюсь, знаешь, что надо делать? Я думаю, ты поступишь, как офицер Рейха. Дай мне мой пистолет и… выйди, пожалуйста. Выйди. Подожди там. Ты все отлично подрассчитал… какого черта! Ясно же, ни я, ни Отто… мы уже не дойдем до вершины. Я постараюсь облегчить твою задачу. Оставь мне пистолет; и сигарету; сигареты-то там есть? ведь были же где-то?! Мне, как приговоренному к смерти…

– Да. Да, Ульбрихт, – присев на камень, Зигфрид проверил обойму Р38. – Здесь всего один патрон…

– Как раз один патрон … ты хотел сказать? О, Зигфрид! ты дьявол!

– Но ты расстрелял обойму… не помнишь? Там, в селении горцев. Старик, который так и остался сидеть у входа в свою лачугу. Женщина с ребенком.

Ульбрихт был очень обеспокоен… он говорил, бредил… быстро, горячечно – отплевывая при частом кашле кровяные сгустки. Судорожно вытянул правую руку в драной шерстяной перчатке, пытался сжать и разжать пальцы, мял какую-то тряпку или платок в руке, что-то искал подле. Взял жестяную кружку с дымящимся кофе, но поставил ее рядом. Затем сделал движение… как бы тянулся, хотел попробовать, рассчитать свои силы – сможет ли достать до камня, на котором стоял примус. Зигфрид рылся в рюкзаке и не заметил этого.

– А ты, как всегда, ни при чем, останешься чистеньким, ну что же, на этот раз твоя взяла, хотя… Отто? уж с ним-то тебе придется разделаться? или ты вколол столько морфия, что он не проснется… слава богу… так и отойдет во сне…

Зигфрид мрачно навис черной и плотной горой. Сидя на камне, держал в руках пистолет, затем отдал его Ульбрихту. Тот спросил у него сигарету и зажигалку, он протянул ему. Сам тяжко вздохнув, как-то неуверенно оскальзываясь ботинками в железных шипах по камням, выбирался наружу.

Отлично, с хрипом прошептал вслед Ульбрихт. – Зайдешь после того, как услышишь выстрел. Я только кофе допью, пока горячий, закурю сигарету. Ну, прощай, партайгеноссе. Ты должен передать им… туда… письма…

– Что? – оглянулся Зигфрид.

– Не забудь про письма! Ты же сказал, сбросил их все, всё что осталось, в мешок.

– А-а, да. – Он махнул рукой.

Ульбрихт, прислушиваясь к удаляющимся шагам, взял в руки кружку и медленно, глоток за глотком, допил остывающий напиток. Он закурил сигарету и затем, дотянувшись до камня, до лужицы, растекшейся у примуса, смочил платок, который был у него в руке. Чиркнул зажигалкой, поджег и бросил затлевший комок точно к жестяному смятому цилиндру. Его тут же обежала вспышка… где-то просочились горючие пары… вскоре грянул хлопок… жестянку разорвало на части… синеватая гарь заполнила тесное каменное пространство, тяжелый смрад заколыхался пластами у свода. Привстал, насколько мог, откинулся спиной на ближний камень, поднял пистолет, точно наметив то место, где сейчас появится Зигфрид… Как раз середина его груди. Один патрон; он не промахнется.

Вскоре он вошел. Скрежет отриконенных ботинок по камням. Огромный великан вздыхал и ворочался в тесной пещере. Зигфрид, плохо различая в дыму и темноте, приблизился. Ульбрихт почти упер в него пистолет и нажал курок… Произошла осечка. Случайность. Патрон перекосило в казенной части. Ульбрихт забился в истерическом хохоте, закашлялся, изо рта пошла кровь, он хрипел. Агония была короткой. Пистолет из его холодеющей руки выскользнул на камни. Зигфрид так и сидел перед ним на корточках, не в силах пошевелиться. Зловещий щелчок осечки, словно грозовое эхо, отдавался у него в ушах».

Школьный спортивный зал, празднично оформленный, выглядел уютно и немного таинственно, настраивая на что-то особенное. Мигающие фонарики на высоких окнах; стена, противоположная входу, – украшена гирляндами, звездами и мишурой. На импровизированной сцене громоздились разновеликие колонки, все было опутано проводами, поблескивали микрофонные стойки, электрогитары у ребят из знаменитого школьного ВИА рассыпали блестки, отражая лучи разноцветных прожекторов. Звезды школьного рока настраивали инструменты: время от времени фонил микрофон, тяжко ухала барабанная бочка, а то неожиданно сорвавшийся гитарный бас резонировал, затихая отголоском далекого грома.

Но все это подходило к сутолоке, суматохе приготовлений к традиционному Осеннему балу, на котором выбиралась Королева Красоты. Потом все волшебно изменится: засверкают проблески стробоскопов, закружатся, поплывут яркие всполохи – и уж тогда можно вовсю оторваться под своих родных, любовно выращенных на ниве всеобщей зависти и поклонения рокеров. Но это будет потом, а пока…

То, что Подсулак из 9-го «А» станет Королевой, уже и обсуждать нечего. Она выступает последней, на голове у нее во-от такое здоровенное, типа воронье гнездо! И ветви на полметра отходят! Тут паутинка, а тут сеточка! И рюшечки, рюшечки… Всесветное школьное девчоночье радио работало, как всегда, на волне заинтересованности, восхищения, обиды – каждый может подкрутить себе настройку по интересам. Королев Красоты за год выбирают всего две, они будут общепризнанными школьными красавицами, над их головой незримо воссияет ореол восхищения со стороны мальчишек… ну и понятной зависти девчонок. В школе проходит много разных конкурсов, соревнований, праздников. За них отвечают студенты старших курсов расположенного рядом Пединститута. Со школой договор, это для них практика.