Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников)

«Стена рушится назад в ров.

Не следует использовать армию.

Пусть твои повеления будут известны в твоем городе.

Упрямство ведет к унижению».

Полное банкротство! Он вскричал от ужаса. Дальше следовал комментарий:

«Перемена, о которой упоминалось в центре гексаграммы, уже начала осуществляться. Стена города погружается назад в ров, из которого была подкопана. Близится роковой час».

Эта была, без всякого сомнения, одна из самых страшных строк в книге, содержащей более трех тысяч строк. А вот суждение гексаграммы, тем не менее, было хорошим.

Так чему же ему следовать? Почему такая огромная разница? Такого с ним еще не случалось. В одном пророчестве смешались и большая удача, и гибель. Что за сверхъестественная судьба? «Я, должно быть, нажал одновременно на две кнопки», – решил он.

Черт, но ведь случиться должно или одно, или другое. А вместе? Разве может одновременно выпасть и большая удача, и гибель?

Или… может быть, ты…

Ювелирный бизнес завершится полным успехом, суждение относится именно к нему. А вот черта, чертова переходящая черта. Она относится к чему-то более глубокому, она указывает на какую-то катастрофу в будущем, возможно, и не связанную с ювелирным делом.

«Но тем не менее, мне уготована какая-то зловещая судьба. Война! – подумал он. – Третья Мировая! Два миллиарда будут убиты, наша цивилизация будет стерта с лица Земли. Водородные бомбы градом падут на нас. Ну и ну! – подумал он. – Что же происходит? Неужели я буду как-то причастен к ее возникновению? Или другой какой-то бедолага, которого я даже не знаю? Или мы все будем виноваты в этом? Во всем виноваты эти физики с их теорией синхронности, по которой каждая частица неразрывно связана со всеми остальными: любой случайный шаг может нарушить равновесие вселенной. И все это превращает жизнь в забавную шутку, над которой некому будет посмеяться. Я открываю книгу и читаю отчет о будущих событиях, которые сам бог затеял по рассеянности и о которых хотел бы забыть. А кто я есть? Стоит ли меня принимать во внимание? Мне нужно забрать свои инструменты и электрооборудование у Маккарти, открыть мастерскую и заняться своим пустячным бизнесом, не обращая никакого внимания на эту последнюю жуткую строку, работать, творить по своему собственному разумению до самого конца, стараться изо всех сил, пока не рухнут стены на всех нас, на все человечество. Вот о чем поведал мне оракул. Злой рок скоро уничтожит нас всех, так или иначе, но пока что у меня есть, чем заняться. Я должен воспользоваться своим разумом, своими руками. Суждение относилось только лично ко мне, а последняя строка – ко всем нам. Слишком уж ничтожен я сам по себе, могу только прочесть то, что написано, поднять взор к небу и склонить голову, а затем упорно трудиться, как если бы я ничего не знал из того, что ждет меня впереди. Оракул не ожидает от меня ничего иного, не ждет, что я начну бегать туда-сюда по улицам и вопить что есть мочи, привлекая внимание прохожих. А может ли кто-нибудь из нас изменить ситуацию. Все мы вместе или кто-то по-настоящему великий, или кто-то по-настоящему счастливый сможет оказаться в нужном месте. Совершенно случайно, в результате слепой удачи. И вся наша жизнь, вся наша планета висят на тонком волоске этой случайности».

Закрыв книгу, он пошел из комнаты отдыха и вышел в цех. Увидев Маккарти, он помахал ему рукой, чтобы тот отошел в сторону, и они могли бы продолжить разговор.

– Чем больше я думаю об этом, – сказал Фринк, – тем больше мне нравится твоя идея.

– Прекрасно, – сказал Маккарти. – Теперь послушай. Нужно сделать вот что. Ты можешь раздобыть денег у Уиндема-Матсона. – Он подмигнул Фринку. – Я придумал, каким образом. Я собираюсь тоже бросить эту работу и присоединиться к тебе. Ты видел мои эскизы? Разве они плохи? Ведь хорошие же, я знаю.

– Конечно, – сказал Фринк, несколько смутившись.

– Давай встретимся вечером после работы, – сказал Маккарти, – у меня дома. Приходи часов в семь, пообедаешь со мной и с Джоанной, если только вытерпишь мою ребятню.

– О'кей, – заключил Фринк.

Маккарти хлопнул его по плечу и отошел.

«Я проделал большой путь, – сказал Фринк самому себе, – за эти десять минут».

Страха и тревоги уже не было, был только азарт.

«Все произошло так быстро», – подумал он, подойдя к своему верстаку и собирая инструменты. Наверное, такие перемены так и происходят. Появляется благоприятная возможность…

«Всю жизнь я ждал этого. Когда оракул говорит: „Что-то должно быть достигнуто“, он именно это и имеет в виду. Время поистине великое. Какое сейчас время? Именно в этот момент? Оракул говорит, что приближается „Воспитание великим“. Инь становится янем. Все движется. Черта скользит и появляется новое мгновение. Я так спешил, что не заметил этого, возможно, ошибся, выхватив взглядом не то место. Держу пари, что именно поэтому я и наткнулся на эту жуткую строку, и благоприятная гексаграмма стала зловещей. Какой же я осел!»

Однако, несмотря на свое возбуждение и оптимизм, он не мог просто взять и выбросить из головы эту строку.

«И все же, – подумал он с усмешкой, – придется постараться. Вдруг до вечера удастся забыть о ней, будто ничего и не случилось. Да я почти уверен, потому что это совместное с Эдом предприятие, действительно, может вылиться в нечто крупное. Я уверен, что у него безошибочный нюх. Да и я еще не сказал последнего слова. Сейчас я ничего из себя не представляю, но если я смогу провернуть всю эту затею, то, может быть, мне удастся вернуть Юлиану. Я знаю, что ей нужно, она заслуживает человека, представляющего из себя кое-что, имеющего вес в обществе, а не какого-то там чокнутого. Когда-то в прежние времена, мужчины были мужчинами. Тогда, до войны, а сейчас… Не удивительно, что она скитается с одного места на другое, от одного мужчины к другому, ищет что-то и даже осознает, кто она есть и каковы ее биологические потребности. Но я-то знаю, и эта затея Маккарти – что бы там ни было – поможет мне ради нее добиться успеха».

Роберт Чилдан закрыл магазин «Американские художественные промыслы, инк.» на обед. Обычно он переходил улицу и ел в кафе напротив. И всегда он уходил не больше, чем на полчаса, а сегодня и того меньше – на двадцать минут. Воспоминания о тяжких испытаниях, перенесенных им при встрече с мистером Тагоми и персоналом торгового представительства, совершенно испортили ему аппетит.

Возвратившись в магазин, он твердо сказал себе: пора менять тактику, и, не отзываясь на телефонные вызовы, все дела устраивать в магазине.

На визит к Тагоми ушло около двух часов, это очень много. Уже почти два – открываться снова слишком поздно. За целых полдня он продал всего одну вещь – эти часы с Микки-Маусом – довольно дорогой предмет, но…