Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников)

– Я позвоню шефу СД герру Краузу фон Мееру, – решил он вслух, – и начну горько жаловаться, а потом бранить его высокомерно и шумно.

Он набрал телефон, официально зарегистрированный в телефонной книге как телефон охраны военных отправлений аэровокзала «Люфтганзы». Услышав ответный сигнал незанятого телефона, он сказал:

– Попробую подпустить истерики.

– Желаю удачи, – сказал генерал Тедеки.

Он улыбнулся.

– Кто это? – послышался голос с явно выраженным немецким акцентом. – Поживее.

Мистер Тагоми закричал изо всех сил:

– Я приказываю арестовать и отдать под суд вашу банду головорезов и дегенератов, этих обезумевших светловолосых бестий-берсеркеров, не поддающихся никакому описанию! Ты меня не знаешь, парень? Я Тагоми, советник Имперского правительства. Даю вам пять секунд, или я наплюю на все законы и велю морским пехотинцам забросать ваших людей фосфорными бомбами. Какой позор для цивилизации!

На другом конце провода стали что-то бессвязно лепетать. Мистер Тагоми подмигнул мистеру Бейнису.

– Нам ничего не известно.

Голос был как у студента, провалившегося на экзамене.

– Лжец! – загремел мистер Тагоми. – Значит, у нас нет выбора.

Он швырнул трубку.

– Несомненно, это просто жест, – сказал он, обращаясь к Бейнису и Тедеки. – Но в любом случае, вреда от этого не будет. Всегда есть какая-то возможность вызвать нервозность даже у СД.

Генерал Тедеки начал что-то говорить по телефону, но в этот момент раздался чудовищный удар в дверь кабинета. Тедеки замолчал. В ту же секунду дверь распахнулась.

Два дюжих белокурых молодчика, оба вооруженные пистолетами с глушителями, бросились к мистеру Бейнису.

– Das ist er… – сказал один из них.

Мистер Тагоми, упершись в стол, направил свой допотопный кольт сорок четвертого калибра, предмет вожделений многих коллекционеров, и нажал на спуск. Один из эсэсовцев упал на пол, другой мгновенно повернул свой пистолет в сторону мистера Тагоми и выстрелил в ответ. Мистер Тагоми не услышал выстрела, только увидел тонкий дымок из глушителя и услышал свист пролетевшей рядом пули. С затмевавшей все рекорды скоростью он оттягивал курок своего револьвера однократного действия и стрелял снова и снова.

Эсэсовцу разворотило челюсть. Куски кости, частицы плоти, осколки зубов разлетелись в разные стороны. Мистер Тагоми понял, что попал в рот. Ужасно уязвимое место, особенно, если пуля на взлете.

В глазах лишившегося челюсти эсэсовца все еще теплилась какая-то искорка жизни. «Он все еще воспринимает меня», – подумал мистер Тагоми. Затем глаза потускнели, и эсэсовец рухнул на пол, выпустив из рук пистолет и издавая нечеловеческие захлебывающиеся звуки.

– Меня тошнит, – сказал мистер Тагоми.

Другие эсэсовцы не появлялись в открытую дверь.

– По-видимому, все кончено, – сказал генерал Тедеки, немного обождав.

Мистер Тагоми, занятый утомительной трехминутной операцией по перезарядке, приостановился и нажал кнопку интеркома.

– Вызовите скорую помощь, – распорядился он. – Здесь тяжело раненый бандит.

Ответа не было, только ровное гудение.

Наклонившись, мистер Бейнис подобрал оба принадлежащих немцам пистолета.

Один из них он протянул генералу, а другой оставил себе.

– Теперь мы и вовсе задавим их, – сказал мистер Тагоми.

Он снова уселся за стол, как и прежде, с кольтом сорок четвертого калибра в руке.

Сейчас в этом кабинете собрался весьма внушительный триумвират.

Из приемной послышался голос:

– Немецкие бандиты, сдавайтесь!

– О них уже позаботились, – отозвался мистер Тагоми. – Они валяются мертвыми или умирающими. Входите и удостоверьтесь.

Робко появилась группа служащих «Ниппон Таймс». У некоторых в руках было оружие против нарушителей: топоры, ружья, гранаты со слезоточивым газом.

– Весьма благопристойный повод, – сказал мистер Тагоми, – чтобы правительство ТША в Сакраменто могло без колебаний объявить войну Рейху.

Он оттянул затвор своего револьвера.

– И все же с этим покончено.

– Они будут отрицать свою причастность, – сказал мистер Бейнис. – Стандартная, отработанная техника, применявшаяся бессчетное число раз.

Он положил оснащенный глушителем пистолет на стол мистера Тагоми.

– Сделано в Японии.

Он вовсе не шутил. Это было правдой: великолепный японский спортивный пистолет.

Мистер Тагоми проверил его.

– И не немцы по национальности, – добавил мистер Бейнис.

Он достал бумажник одного из убитых.

– Гражданин ТША, проживает в Сан-Хосе. Ничто с СД его не связывает. Зовут – Джек Сандерс.

Бейнис отшвырнул бумажник.

– Просто бандитский налет, – сказал мистер Тагоми. – Мотив – наш запертый сейф. И ничего, связанного с политикой.

Трясясь, он встал на ноги.

В любом случае попытка убийства или похищения со стороны СД провалилась, по крайней мере, первая. Но совершенно ясно, что им известно, кем является мистер Бейнис, и та цель, ради которой он сюда прибыл.

– Прогноз, – сказал мистер Тагоми, – весьма удручающий.

В этот момент он подумал о том, какая польза была бы сейчас от Оракула. Возможно, он смог бы защитить их, предупредить и прикрыть их своим советом.

Все еще в состоянии унять дрожь, он начал вытаскивать сорок девять стебельков тысячелистника. Он решил, что в целом положение неясное и ненормальное, человеческому мозгу его расшифровать не дано, только объединенный разум пяти тысяч лет способен на это. Немецкое тоталитарное общество напоминает какую-то ошибочную форму жизни, намного худшую, чем естественные формы. Худшую во всех отношениях, сплошное попури бессмысленности.

Он подумал, что здесь местные агенты действуют как инструменты политики, полностью на соответствующей намерениям головы в Берлине. В чем смысл этого сложного существа? Чем в действительности является Германия? Чем она была? Всецело похожая на разлагающуюся на части кошмарную пародию проблем, с которыми обычно сталкиваются в процессе существования.

Оракул может разобраться в этом. Даже в таком сверхъестественном отродье, как фашистская Германия, нет ничего непостижимого для «Книги Перемен».

Мистер Бейнис, видя, как отрешенно мистер Тагоми манипулирует с горстью стебельков, понял, насколько глубоко душевное потрясение этого человека. «Для него, – подумал мистер Бейнис, – это событие – то, что ему пришлось убить и искалечить этих двоих – не только ужасно, для него это непостижимо. Что бы мне сказать такого, что утешило бы его? Он стрелял ради меня, следовательно, на мне лежит моральная ответственность за эти две жизни, и я беру ее на себя. Так себе я это представляю».

Подойдя вплотную к Бейнису, генерал Тедеки тихо произнес: