Роберт Шекли - Первая жертва

— Полностью согласен с тобой, Гордон. Знаешь, я до сих пор поражаюсь, сколько пуль способно выдержать человеческое тело и все равно двигаться, нажимать на спусковой крючок, посылая пули в другие тела. На душе становится приятно, когда видишь такую мощь человека, не так ли?

— Ты прав, Томми.

— Еще раз хочу напомнить нашим зрителям, что погибнуть в канун Сатурналий перед камерами „Охотничьего Шоу“ — это вершина мечтаний для любого самоубийцы.

— Томми, на арене остается всего восемь клоунов. Тебе не кажется, что их энтузиазм немного поугас? По правде говоря, они и так уже немало потрудились, учитываю такую сложность трюков.

— О, мои парни никогда не выходят из игры, Гордон. Не для того мы с ними работаем в Школе Самоубийц.

— Томми, пока Клоуны перезаряжают оружие, почему бы тебе не рассказать нам про уважаемую Школу Клоунов-Самоубийц?

— Ну, как ты знаешь, Гордон, со времен принятия закона о разрешении самоубийств большинством стран, этика претерпела значительные изменения. Почти везде перестали наказывать неудачников, которые не довели дело до конца из-за отсутствия мужества или по каким-нибудь другим причинам. Но мы в Охотничьем Мире твердо уверены, если уж принимается закон, то его требуется неукоснительно выполнять. Если человек становится членом Клуба Самоубийц, он подписывает обязательство уйти в мир иной в то время и при таких обстоятельствах, как это решит директор, режиссер или его ассистенты. Понимаешь, если использовать театральную терминологию, несовершенное самоубийство — это самое настоящее фиаско.

— Может, ты нам расскажешь, как вам удается заставлять людей выполнять подписанные ими контракты? Я имею в виду, если какой-нибудь Клоун-Самоубийца откажется покончить с собой сам или позволить это сделать с ним кому-то иному, как этого требует директор? Что вы делаете в этом случае? Казните его?

— Конечно нет. Ведь ему только того и нужно — чтобы кто-то другой взял на себя ответственность за его смерть. Нет, Гордон, если Клоун-Самоубийца начинает дрожать, следует очень простое наказание. Ему полагается по закону до конца своих дней красить нос в красный цвет и носить на спине надпись „Трус“. И жить как можно дольше. Могу тебя уверить, такое случается крайне редко.

— Я в этом уверен, Томми, — согласился Гордон Филакис. — Я вижу, Клоуны-Самоубийцы уже перезарядили свои пистолеты и снова готовы ринуться в бой. Грабители выходят из банка с оружием в руках, но пока не стреляют. Они образуют круг вместе с полицейскими. На середину выходит главный клоун. У него на голове высокий черный цилиндр из шелка. Он снимает его. Оттуда вылетает голубь. Это условный сигнал.

Все одновременно начинают стрельбу! Разорванные пулями тела падают на землю! Вот это да, настоящее море крови! Ого, веселье почище, чем в аду! Только послушайте, какие овации!

Смотрите, главному клоуну каким-то образом удалось остаться в живых, хотя он и стоял в самом центре круга. Истекая кровью, он все же поднимается на ноги. Он приветствует публику и одевает цилиндр…

Внезапно цилиндр взрывается! Там находилась бомба! Сначала голубь, а потом бомба! О, Томми, какой замечательный финал! Как тебе удалось придумать такое чудо?

— Совсем не трудно, Гордон. Гораздо сложнее было на репетициях.

Внизу под ареной, в артистической уборной со звездой на дверях Альбани растирал Хэрольду спину и давал ему последние указания.

— Я не знаю, как именно будет проходить дуэль. Каждый год придумывают что-нибудь новое. Старейшины Охотничьей академии принимают решение в последнюю минуту. Поэтому не забывай слова Чанга. Будь готов к самому неожиданному. Чувствуешь себя нормально?

— Знаешь, — сказал Хэрольд, — для меня это настоящее развлечение. Я имею в виду Охоту. Одно только плохо, что кто-то обязательно должен погибнуть. Правда, не уверен, можно ли без этого обойтись, но все равно это очень плохо.

— Если ты не выкинешь из головы эту мысль, можешь сразу попрощаться с жизнью, — предупредил Альбани.

— Я не позволю ему убить меня, — решительно произнес Хэрольд.

В противоположном конце помещения для актеров, в другой уборной тоже со звездой на дверях сидел Луэйн вместе со своим Наводчиком Сузером. Рядом с ними сидел Джордж Сэкс — специальный тренер, которого Луэйн нанял специально для этого мероприятия.

Сэкс был толстый, тупой, невоспитанный и от него разило потом. Но все эти недостатки перевешивало его единственное достоинство. Шурин Сэкса Хостилиус Вира, служил главным оружейным мастером Охотничьих Игр. Это означало, что Вира самым первым узнает, какое оружие и какие специальные приспособления будут использоваться для Великой Расплаты. А так как Вира всегда помогал семье и сочувствовал своей сестре Петрилле, Сэкс мог узнать от родственника, каким оружием следует запастись.

— Ну где же твоя информация? — спросил Луэйн, от волнения произнося „н“ немного в нос.

— Не знаю, почему он задерживается, — стал оправдываться Сэкс. — Вира никогда еще меня не подводил. Он обещал позвонить еще полчаса назад.

— Желательно, чтобы он поторопился, — сказал Луэйн. — Иначе все это барахло окажется совершенно бесполезным. — Он кивнул в сторону двух огромных мешков, которые он с Сузером пронесли сюда, подкупив охранника. Скоро начнется поединок, а я еще не знаю, что меня там ожидает.

— Все будет в порядке, босс, — противно зашевелил толстыми губами Сэкс, как бы пачкая слова, чтобы ими уже никто не смог воспользоваться.

В этот момент зазвонил телефон.

— А сейчас к нам присоединится, — сказал Гордон Филакис, — Мэл Протт, трехкратный чемпион по соревнованиям на Серпоциклах — мотоциклах с объемом двигателя до 1000 кубических сантиметров, оснащенных серпами. Рад, что ты сегодня с нами, Мэл.

— Я с радостью принял твое приглашение, Гордон, — ответил Мэл, мускулистый кучерявый блондин. На нем, как и на Филакисе, был зеленый пиджак с эмблемой Охотничьего Мира на правом лацкане.

— Я вижу, что барьеры для Игры Прохожих уже расставили. Для тех, кто смотрит это представление впервые, хочу объяснить, что сейчас на арене строят так называемый лабиринт. Это довольно несложный лабиринт, ширина коридоров как раз достаточна для того, чтобы по ним мог проехать спортивный автомобиль. Повороты тут крутые, но они из мягкого материала, поэтому водители могут преодолевать их на высоких скоростях. Послушай, Мэл, может, ты немного расскажешь нам, что сейчас произойдет?

— Все довольно просто, — ответил Мэл, — в лабиринте одновременно находятся Пешеход и Водитель. У водителя есть машина, а у пешехода ручные гранаты. Они охотятся друг за другом по лабиринту. Только один из них выйдет или выедет из него.