Игорь Берег - Небо под потолком

На стенах было развешано разнообразное оружие. Среди алебард и мечей затерялось несколько пейзажей, на вкус Никиты — неплохих. Впрочем, в живописи он был совершеннейший профан. Пробелы в образовании, кто от них сейчас не страдает? Главное — относиться к этому с юмором.

Потолок зала был укреплен толстыми деревянными брусьями, с которых свисали стилизованные под тележные колеса светильники. Л.М-явно насмотрелся исторических фильмов и решил свой дом отделать соответственно. Не он первый из нуворишей…

Ужин был накрыт действительно на двоих. Серебряные столовые приборы, хрустальные бокалы, тонкий фарфор, подсвечники со свечами. Нет, ну точно кино!

Прежде чем сесть за стол, Алла воровато оглянулась на двери и, подойдя к небольшому шкафчику, налила две рюмки коньяку из узкогорлого графина.

— Быстрее, пока баба Саша не пришла!

Никита, чувствуя себя девятиклассником, втайне от директора выпивающим на школьном вечере, опрокинул рюмку. Едва Алла успела закрыть дверцы шкафчика, как в зал вошла небольшая сухонькая старушка, катя перед собой двухэтажную тележку. Алла тут же принялась объяснять Никите:

— А вот это — Айвазовский. Настоящий, между прочим, не копия.

Никита с заинтересованным видом рассматривал картину, висевшую над баром. Старушка подкатила наконец груженый столик и позвала приятным голосом:

— Ужинать, ужинать! Вы уже заждались, поди.

— Ну что вы, баба Саша! — заулыбалась Алла. — Мы и проголодаться не успели. Позвольте вам представить моего хорошего знакомого.

Никита церемонно склонил голову, назвался. Старушка разглядывала его по-матерински добро.

— Наслышана, наслышана. Спасибо, что Аллочку уберегли. Благослови вас Бог.

— Ну что вы, какие пустяки, — в который раз смутился Никита. Похоже, Алла рассказывала о своем спасении всем и каждому.

Они сели за стол. Старушка, разгрузив тележку, удалилась, пожелав приятного аппетита.

— Вы не поверите, — округлила глаза Алла, — но у этой невинной бабули прошлое — как в романе. Сама из дворянской семьи, в сталинских лагерях отсидела срок, бедствовала, а после всего этого на Кубе ухитрилась Фиделю помогать. Еще когда он там в горах партизанил. Честное слово, не вру! У нее даже берет есть и фотография Че Гевары с его автографом. Рассказывают, что за заслуги ей предлагали кубинское гражданство. Но, как патриотка, баба Саша отказалась напрочь. Лавр в ней души не чает. Она очень себе на уме и ему доносит только то, что сама считает нужным. Так что о вас может просто и не рассказать.

«Она водит меня по лезвию ножа, — подумал Никита. — Зная о крутом нраве Носорога, приглашает в дом, потчует ужином и откровенно заигрывает, провоцируя на дальнейшие смелые шаги. То, что со мной сделают за такую смелость, ее не интересует ничуть. Впрочем, и меня тоже. Главное — сейчас…»

Вот теперь Никита узнал, как здесь ужинают. Баба Саша подала мясо по-французски. Или по-бургундски? В общем, что-то в соусе с красным вином и замечательно вкусное. Стояли на столе чаши с различными салатами из зелени, овощей и фруктов. Была также рыба, кажется, форель, зажаренная так, что на кожице остались отпечатки решетки гриля. К рыбе полагалось белое сухое вино. Ему очень не хотелось его пить, лучше бы еще пару рюмок коньяку. Уже забылся перебор в ресторане и больная голова наутро после этого. Сегодня, преодолевая смущение, он принял порядочно, но купание в бассейне и близость этой необыкновенной девушки совершенно сводили на нет действие напитка. Смущаясь, он мог допустить за столом что-нибудь не соответствующее этикету. Так что рюмка-другая коньяку сейчас были бы кстати. А без этого он и за вилку боялся взяться.

Алла все понимала.

— Не посчитайте, что я вас спаиваю, но не хотите ли еще коньяку? — спросила она. — Мужчине как-то неудобно пить эту кислятину, хоть и под форель. Верно?

Никита с благодарностью кивнул.

— Знаете, с удовольствием. Или все-таки полагается вино?

— Плюньте на этикет. Мне ведь тоже коньяку хочется. А без вас баба Саша косо на это смотреть будет.

— А она ужинать с нами не станет?

— Ну что вы, баба Саша себе такое только по очень большим праздникам позволяет. Новый год там или годовщина революции. Да еще день рождения Лавра.

— Какой революции? — не понял Никита.

— Октябрьской, конечно. Она у нас убежденная революционерка.

— Ничего не понимаю, — сознался Никита. — Дворянка, в лагерях сидела — и революционный праздник отмечает. — «А служит у мафиози», — мысленно добавил он.

— А из дворян многие на революции повернуты были. Вспомните тех же декабристов. Не понимали, наверное, что их же первых к стенке и поставят, после того как царя свергнут. Так и не поняли. Кто-то, конечно, вовремя осознал, куда дело идет, за границу уехал. Если успел. Те, что сейчас себя дворянами обзывают и предков вспоминают, — так, шелуха одна. Какие они дворяне?

Нечего сказать, застольная беседа у них получалась высший класс. Хорошо, хоть графин из настенного шкафчика уже стоял на столе и наливать из него не возбранялось. Алла вопреки своим словам только пригубила рюмку, за компанию. А Никита, решив в этом отношении не стесняться, должное содержимому графина отдал вполне. И со столовыми приборами обращался достаточно ловко.

Баба Саша появилась всего один раз. Без неодобрения глянула на рюмки Аллы и Никиты. Видимо, все было в пределах приличий. Вежливо поинтересовалась, не надо ли чего-то еще, и, получив благодарность, удалилась. Никита рассматривал ее теперь с гораздо большим интересом и гадал: сколько же старушке лет? Выходило никак не меньше восьмидесяти. Но вид у нее был максимум на шестьдесят. «Да, теперь таких не делают», — вздохнул он про себя.

Тема беседы незаметно сменилась, они говорили теперь о любимых книгах. Имена большинства авторов, которые называла Алла, ему вовсе не были знакомы. Никита действительно очень мало читал в последнее время. Повседневная тягомотина жизни очень затягивает, и, если ей не сопротивляться, вскоре окажешься на диване с газеткой, по телевидению будешь смотреть какую-нибудь «Санта-Барбару» и думать, что Ивлин Во — женщина и автор дамских романов.

До такого Никита еще не дошел, но и о последних литературных новинках практически ничего не слышал. Былые источники свежего чтива — толстые журналы — сейчас стали почти недоступны в подписке, иные и вовсе закрылись. Не ходить же в читальный зал!

Он старался лицом в грязь не ударить и больше слушал, чем говорил. Алла этого словно не замечала, пересказывала сюжеты, описывала главных героев романов, и заметно было, что это доставляет ей удовольствие. Никита совсем не чувствовал своей ущербности. Ну не читал. Что теперь, расстрелять его?