Игорь Берег - Небо под потолком

— Откуда такая неуверенность?! Я тебе уже говорил: все, что ты делаешь, — хорошо.

Квартира походила на такую же, как у Никиты. Только жила подруга Аллы одна и была, судя по всему, невероятной чистюлей. Как в старом анекдоте: «Бедненько. Но чистенько». Никита смотрел на обстановку без особых эмоций, а на Аллу квартирка подруги произвела впечатление. Плетеная салфеточка на старом «Горизонте» привела ее в восторг. От вида маленьких слоников и прочей фарфоровой дребедени, расставленной по миниатюрным резным полкам, она чуть не завизжала. Но потом задумалась и погрустнела.

— Все-таки плохо Татьяне. Зарабатывает мало, да и тех денег вовремя не платят. И мужчины у нее нет. Был вроде муж, да сплыл. Она не очень хотела об этом говорить.

— Ну конечно, — съехидничал Никита. — У твоей подруги кабинета нет, чтобы литературой заниматься.

Сказал — и тут же пожалел об этом. Кто за язык тянул? Однако Алла не разозлилась. Наоборот, взяла его лицо в ладони и посмотрела в упор печальными своими, глубокими глазами.

— Ты меня, наверное, презираешь. Но я же не виновата, что угораздило такой родиться. Иногда так стыдно бывает, что у меня все есть. Ну чем Танька хуже меня? Только ей не повезло.

— Ничего, — сказал Никита. — Так бывает — не везет, не везет, а потом ка-ак повезет!

«Дубина! — ругал он себя мысленно, — Зачем было глупость говорить? Девчонке и так несладко после смерти отца, а ты еще морализаторством занимаешься, праведник хренов! Небось сам бы не отказался от такого дома, как у Носорога!»

— Ладно, — сказал он, стараясь скрыть неловкость. — А что у вас, ребята, в рюкзаках? Точнее в том пакете, который я еле сюда дотащил! Надеюсь, ты вкусненького припасла?

— А как же! — враз повеселела Алла. — И вкусненького, и полезненького. Икра — это ведь и то, и другое?

— А шампанского там нет?

— Как ты угадал?

— Вчера по ящику очередной фильм про Джеймса Бонда шел. Он постоянно икру с шампанским трескал. Не считая водки-мартини «Размешать, но не взбалтывать!», — передразнил Никита.

— Правильно, я тоже смотрела. Но, по-моему, икра с шампанским — редкая гадость.

— Сейчас попробуем. А если не понравится — выбросим с восьмого этажа прохожим на головы!

Веселое настроение опять вернулось к ним. Они дурачились, поедая крекеры, намазанные черной икрой, и запивая их шампанским. Оказалось, не такая уж и гадость. Были в пакете еще ветчина, оливки, даже банка консервированной спаржи, которую Никита никогда в жизни не ел. Спаржу употребили, а все остальное по предложению Аллы перегрузили в холодильник на кухне — для хозяйки. Потом Алла стала вдруг серьезной, поцеловала его и сказала:

— Иди в душ. Я здесь пока уберусь.

Она вручила Никите небольшое полотенце, также привезенное с собой, и легонько подтолкнула в спину. Никита чувствовал, как она волнуется. Волновался и он. Словно школьник перед экзаменом. Смешно…

Потом она скрылась ненадолго в ванной. Диван был уже раздвинут и застлан. А он все топтался около него в нерешительности, боясь прикоснуться к этим белым простыням. Ее теплые обнаженные руки обняли Никиту сзади. Он обернулся и утонул в ней.

Все оказалось проще, чем он представлял себе, и одновременно сложнее. Никита и забыл уже, что так бывает. Если бы он решил назвать коротко то, что между ними происходило, то самыми подходящими словами были бы — Нежность и Сила. Никите действительно казалось, что все это с ним в первый раз. То же самое чувствовала и Алла. Она так и сказала, когда лежали, отдыхая, раскинувшись на смятых простынях. Никита приподнялся на локте и из вечного мужского любопытства спросил:

— А с кем у тебя было в первый раз?

Алла положила ему горячую ладонь на плечо.

— Не надо, молчи. Было — и прошло. Я с тобой и буду с тобой долго.

— Долго — это как?

— Может быть, всегда.

— Всегда — это слишком долго.

— Не настолько долго, как тебе кажется.

Алла говорила так, словно не Никита был здесь старшим, а она — умудренная жизнью женщина, ответившая на любовь юнца. И он воспринимал эту смену ролей совершенно спокойно.

Татьяна позвонила часов около восьми. Времени для того, чтобы как следует изучить друг друга, у них хватало. И все равно показалось мало. С хозяйкой квартиры встречаться не стали. Тщательно убрали следы своего пребывания, оставили записку с благодарностью и сунули ключ под коврик.

— Обидится Танька, — со вздохом сказала Алла. — Ну как же, тебя не показала. Ничего, без смотрин обойдется. Надо с Лавром поговорить, чтобы он ей работу подыскал с приличным заработком.

Упоминание об Л.М. расстроило Никиту. И здесь он присутствовал. Невидимо, правда. Неужели не наступит такой момент, когда Носорог навсегда исчезнет из его жизни?

Алла почувствовала это настроение.

— Перестань, — сказала она. — Подходи к таким вещам рационально. Ты ведь не можешь ей помочь с работой? А Лавр может. Жалко девчонку. Но люблю я все равно тебя, а не его. И никогда его любить не буду. Хватит, меняем тему.

В ногах у Никиты после всего ощущалась некоторая слабина. Но он все же сел за руль по просьбе Аллы. Она призналась, что тоже чувствует себя слабой. Милиционера с хорошим нюхом, способного обнаружить остатки действия шампанского, опасаться не приходилось. Кто решится останавливать такую машину? В ГАИ тоже не все законченные идиоты.

Пока добрались до подходящей троллейбусной остановки, девушка немного отдохнула и была уже в состоянии вести машину сама. Никита выбрался из кабины. Дождь давно кончился, и даже асфальт успел просохнуть. Алла обняла его за шею.

— Спасибо, милый.

И уехала.

А Никита остался на остановке — дожидаться позднего троллейбуса и вспоминать о том, что с ним сегодня случилось.

Жены дома еще не было. К лучшему, наверное. Ему было бы неприятно сейчас видеть ее, разговаривать, может быть, ужинать вместе. Да и не хотелось ужинать. С большим удовольствием он оказался бы сейчас в ангаре, выпил рюмку перед сном, так сказать, немецкий «ночной колпачок», выкурил сигаретку и завалился до утра. А здесь пришлось довольствоваться чашкой некрепкого чая и все той же сигаретой, но с дымом в форточку.

Докурить ее до конца не дали. В комнате зазвонил телефон. Никита выругался про себя — приходилось довольно большой «бычок» выбрасывать, не идти же с ним — и снял трубку. Там поначалу раздавалось только громкое сопение. «Что еще за новые новости?» — удивился он. Послушал немного, потом поинтересовался:

— Ну что, говорить будем?

— Ты, петух голландский! — сказал сиплый, чуть задыхающийся, как будто принадлежащий астматику голос. — Слушай сюда!

Никита подобрался. Нехороший звонок. Ладно, посмотрим. Вернее, послушаем.