Игорь Берег - Небо под потолком

— Ты мне все-таки скажешь, с кем воевать придется? — спросил он.

— Не только скажу, но и покажу! Пошли! А ты пока здесь посиди! — скомандовал Л.М. Калашникову, грустно разглядывавшему свой почти не тронутый обед.

Они опять спустились в подземную тюрьму. Федюня остался в трапезной, а телохранитель, имени которого Никита не знал до сих пор, последовал за ними. Перед еще одной железной дверью Л.М. остановился, нетвердо водя пальцем над клавишами замка. Потом стал набирать код.

Запомнить его Никите удалось. Дверь открылась. На такой же, как в других камерах, лежанке он увидел… Вахтанга!

— Ну, как тебе соперник? — спросил Л.М. Его забавлял вид застывшего от изумления Никиты. Тот стоял, прислонившись к косяку двери, и ругал себя последними словами за тупость. Разве нельзя было раньше сообразить, кого Носорог с его извращенным чувством юмора отыщет на роль второго пилота! Ему очень многое было известно о школьном приятеле. Наверняка знал и о дружбе с хозяином «Гори». А тот как раз и был необходимым для военно-воздушного шоу летчиком. Никите вспомнился рассказ грузина о разборках с мафией. Как же, отстали от него! Просто подождали удобного момента, чтобы уничтожить строптивого ресторатора раз и навсегда. И желательно — руками его же друга. Для полноты картины.

Впрочем, даже если бы он догадался чуть раньше, с кем придется драться, что это меняло сейчас? Отказаться, конечно, можно. Ну и?.. На его место найдут другого, а самого Никиту потом не разыщут даже люди Шарипова с очень хорошими собаками-ищейками. С другой стороны, вместе с Вахтангом есть шанс придумать, как выбраться из этой непростой ситуации с наименьшими потерями.

— Привет! — сказал он, входя в камеру:

Грузин поднял голову. Сел, помотал головой, словно не поверил тому, что видит.

— Ты?

— Успокойся, не привидение. Как дела?

— Нет, это точно ты?

— Да я, я! Тебе уже сказали, почему притащили сюда?

— Ничего конкретного. Объяснили, что нужно слетать кое-куда без особого шума. Обещали заплатить хорошо и больше никого в «Гори» не присылать. А что делать? Я и согласился. Но ты как здесь оказался?

— Примерно так. же. Извини, не говорил раньше, что тоже летаю на самолете.

Он обернулся к Л.М.:

— Ты не мог бы оставить нас на пару минут? Для пользы дела. Я ему все объясню, чтобы легче потом было.

Носорог, выпивший за обедом изрядно, был великодушен.

— Давай! — махнул он рукой- Только чтоб без соплей и слез! Вы же летчики! — И, хохоча, ушел.

Никита присел на лежак. Внимательно осмотрел стены и потолок камеры. Ничего похожего на объектив телекамеры видно не было. Микрофон вполне могли спрятать. Камера-то пускай смотрит, надо звук заглушить. Накинуть, что ли, одеяло на голову? Ерунда. Лучше сделать традиционно. Открутив полностью вентиль крана над умывальником, он поманил к себе Вахтанга и, обняв его за плечи, под шум льющейся воды, на ухо рассказал всю историю. Наспех, без подробностей. Но бывший военный летчик дураком не был, уловил суть сразу.

— Что делать будем? — спросил он тоже шепотом.

— Не знаю, никогда в воздушных боях не участвовал. Надо придумать какую-нибудь хитрость, чтобы остаться в живых и тебе, и мне. Давай думай, ты же воевал!

— Ничего в голову не приходит, дорогой. Слишком все неожиданно.

— А для меня, думаешь, нет? Тут вот еще какие дела…

Никита рассказал и о Шестокрыловых, о плане Софьи Сергеевны.

— Вот же шакалы! — тихо взъярился Вахтанг. — Все хотят себе что-то откусить. Да побольше!

— Хватит, не до эмоций сейчас. Мы должны их всех сделать. Я уйду, ты соглашайся со всем, а сам думай. Постараюсь найти возможность увидеться еще раз перед боем. Нельзя сдаваться.

— Если мы друг с другом воевать начнем, тоже шакалами станем, — серьезно сказал грузин. — Стыдно людям в глаза будет смотреть. Иди и тоже думай. Все получится, только не надо бояться.

— Я и не боюсь, — улыбнулся Никита. — Чтобы боевой летчик да боялся? Ни за что! Мы еще им всем козу покажем!

— Вот именно, козу! — подхватил Вахтанг.

Заглянувший для проверки в дверь Федюня недоуменно протянул:

— А чего это вы лыбитесь?

— Не понять тебе, крыса бескрылая! — сказал Никита. — Рожденный ползать летать не может! Слышал такие слова? Вот то-то! Зови хозяина!

Но Л.М. уже ушел наверх, оставив за себя охранников. К нему было еще много вопросов, однако пришлось их оставить на потом. Федюня запер камеру, и Никита повалился на лежак. Отвернувшись к стене, он незаметно достал записку, полученную за обедом. Она и вправду была от Аллы.

«Любимый! Ничего не понимаю. Звонила С.С., сказала, что все в порядке. Ничего не объяснила. Найди способ сообщить, как тебе помочь. Можно через б. С. Люблю тебя, верю тебе.

Никита в душе посмеялся над наивными девичьими хитростями. Только полный, осел не догадается, кто такие С.С. и б. С. Хорошо, что записка попала прямо к нему.

В листок был завернут маленький кусочек карандашного грифеля. Старый конспиратор баба Саша знала, что нужно узнику. Держа обломок самыми кончиками пальцев и прикрывая свою работу плечом, он нацарапал на обратной стороне записки ответ. Порекомендовал Алле созвониться с Шариповым, не очень доверять Софье и постараться как можно больше узнать о планах Л.М.

Теперь нужно было ждать оказии для передачи ответа. А также дальнейшего развития событий. Никита закурил и опять лег на свои уже успевшие намять бока нары. Хотел было от скуки попросить у Федюни единственную дозволенную книгу — Уголовный кодекс, но передумал. Пусть его Носорог изучает вместе со своими подручными. Им это пригодится в скором времени.

Он лежал, пуская дым в направлении все так же резавшей глаза своим светом лампочки, и прикидывал различные варианты дальнейших событий. Шансов на совершенно благополучный исход было маловато, но они все же имелись. А это уже повод для оптимизма. Главное — не терять присутствия духа в любой, самой безвыходной ситуации. Нет таких тюрем, из которых нельзя убежать. Надо только хорошенечко подумать и использовать любую, пусть малую оплошность врага.

Но до вечера этого дня Никиту никто больше не потревожил. Он валялся, дремал, курил, пил из-под крана воду и уговаривал себя терпеливо ждать. Не зная своего будущего, не стоит нервничать и переживать. А зная — тем более.

Часы у него на руке исправно шли, отобрать их не догадались. В этой тюрьме еще не наработали навыков содержания узников. Наверху уже начинало, наверное, смеркаться, когда в коридоре послышались шаги и у двери камеры кто-то завозился. Отпирать ее не стали, открылось прямоугольное окошко.

— Эй, сиделец! — раздался голос Федюни. — Здесь тебе с барского стола пайку принесли. Не слышу благодарностей!