Алексей Калугин - Деграданс

На этот раз сигналом послужило торопливое появление в застекленном проходе сразу нескольких съемочных групп, вооруженных переносными кинокамерами и микронами. Операторы, жуя свою бесконечную жвачку, привычно подбирали бленды для объективов, смазливые журналистки поправляли наманикюренными пальчиками прически, подмазывали помадой губы.

Нервное возбуждение нарастало.

И вдруг взорвалось, как самодельная бомба, брошенная в толпу террористом-смертником.

– Вон он!

– Где? Где!

– Под указателем выхода!

– Идет! Идет!

– Пропустите меня!

– Пропустите же, черт вас!..

В узком проходе, выгороженном турникетами со встроенными металлоискателями и индикаторами взрывчатых веществ самых разных типов (новинка, всего месяц назад появившаяся в тихом рейкьявикском аэропорту) появился невысокий человек в накинутом на широкие спортивные плечи черном кожаном плаще.

Он шел быстро, уверенно.

Широкополая кожаная шляпа надвинута на глаза.

Рядом плыла длинноногая блондинка с холеным глупым лицом, знакомым всем и каждому по обложкам модных журналов. Слева впереди и чуть сзади – два стремительных, похожих друг на друга секьюрити в удобных костюмах, в темных очках, с серебристыми шариками переговорников в ушах.

Вежливый офицер у турникета, выставив руку, остановил журналистов.

– Господин Калинин! – над головами взметнулось множество микрофонов. – Господин Калинин! Несколько слов!

Человек в кожаном плаще замедлил шаг.

Блондинка в светлом плащике (компания SNR , колени обнажены) умоляюще сложила руки на груди. Человек в шляпе усмехнулся, надвинул шляпу еще ниже, но остановился.

– Пять минут!

Он поднял над головой растопыренную пятерню.

Секьюрити деловито и заученно заняли привычные позиции.

Полицейские, помедлив, освободили дорогу журналистам. Вспыхнул свет, засверкали вспышки фотоаппаратов.

– Господин Калинин! – первой подняла микрофон сотрудница компании SNR. – Чем вы занимались в Исландии?

– Размышлял.

– Почему именно в Исландии?

– Суровая природа располагает. Мне понравилась ваша страна.

– Я американка, – ослепительно улыбнулась блондинка.

– Это жаль, – отрезал Калинин.

– О чем вы размышляли в краю суровой природы, господин Калинин? – выкрикнул журналист компании RKN , длинный, бритый, ухмыляющийся нагло. – Как вам спалось? Как вам вообще спится? Вас не мучает совесть?

– Никогда.

– Это врожденное свойство?

– Думаю, благоприобретенное!

– Господин Калинин, – блеснула очками длинноногая брюнетка из SNN, – как вы сегодня оцениваете то, что произошло пять лет назад в центре Москвы в картинной галерее «У Фабиана Григорьевича»?

– Как первую удачную акцию трэш-реализма.

– Повторись ситуация, вы действовали бы так же?

– Настоящий художник не повторяет ситуации, он заново создает их.

– Вы бы и сейчас пустили в ход оружие?

– Художник пользуется тем инструментом, который позволяет ему высказаться наиболее эффективно.

– Господин Калинин, это вы готовили запись единственного публичного выступления Виктора Шивцова.

– Да, материалы отбирал я.

– Насколько ваша запись отличается от того, что происходило в художественной галерее «У Фабиана Григорьевича» на самом деле?

– Ровно настолько, насколько студийная запись отличается от живого концертного выступления. Она, может быть, лучше сведена и звучит чище, но, конечно, не передает полностью живой творческой атмосферы зала, в котором рождается искусство.

– Вы настаиваете на слове искусство ?

– Разумеется.

– Трэш-реализм это искусство?

– Прежде всего.

– Но в некоторых странах, господин Калинин, вы объявлены в розыск. Несколько радикальных религиозных группировок, не только восточных, объявили вас врагом человечества. Некоторые частные лица, входящие в список весьма состоятельных людей планеты, объявили награду за вашу голову.

– Что ж, выдайте меня этим лицам, – ухмыльнулся Калинин, оглядываясь на секьюрити.

– Вы привыкли жить в подполье, постоянно скрываясь?

– К этому не привыкают, – Калинин ниже надвинул шляпу. – Любой художник рискует стать отверженным в силу косности и непонимания общества, в котором ему приходится жить. Вспомните историю Салмана Рушди. «Сатанинские стихи», кстати, до сих пор не изданы ни в Исландии, ни в России.

– Давно вы в Исландии?

– Без комментариев.

– Откуда вы прилетели в Исландию?

– Без комментариев.

– Куда вы летите?

– Без комментариев.

– Каким образом пять лет назад вам удалось живым покинуть художественную галерею «У Фабиана Григорьевича»?

– Без комментариев.

– Это правда, что в организации вашего побега из России замешаны некоторые депутаты?

– Без комментариев.

Калинин демонстративно посмотрел на часы.

Не в меру любопытного журналиста тотчас оттеснили.

– Случайно ли то, что из многих людей, находившихся в художественной галерее «У Фабиана Григорьевича», только вы и ваша подруга Ксения Малышева остались живы после трагического штурма, предпринятого «Антитеррором»?

– Случай выбирает достойнейших.

– Когда вы последний раз виделись с Ксенией Малышевой?

– Дайте припомнить… Давно… Очень давно… – Калинин потер переносицу. – К сожалению, судьба Ксении Малышевой сложилась трагически. Она погибла от ножа маньяка-обывателя, ударившего ее ножом в Копенгагенском Национальном музее искусств, прямо перед картиной…

Он опять потер переносицу:

– Черт, все время забываю эту картину!

– «Алиса»! – выкрикнул кто-то. – Одна из лучших работ Амедео Модильяни. Нежные сиреневые тона. Невинное выражение. Девочка, еще не деформированная никаким концептом!

– Да… «Алиса»…

– Господин Калинин, как был связан с вашей акцией взрыв издательского комплекса «Газетты»?

– Поднимите официальные отчеты.

– Но вы тесно сотрудничали с «Газеттой»…

– Так же, как с полусотней других популярных изданий. – Калинин улыбнулся. – Насколько я помню, обвиняемым по делу проходил главный редактор «Газетты», некий человек под ничего не говорящим именем Декельбаум. Поднимите отчеты, в чем-то я сейчас могу ошибиться. Кажется, суд признал Декельбаума виновным и приговорил к приличному тюремному сроку. Возможно, взявшись за ум, он напишет в тюрьме книгу воспоминаний. В тюрьме время тянется медленно.

Вместо обозначенных пяти минут импровизированная пресс-конференция длилась уже почти двадцать. Секьюрити помрачнели, крутили головами, не подпуская к Калинину самых нетерпеливых журналистов. Но сам Калинин оживился. Он давно не появлялся перед публикой. А самолет… Самолет без него не улетит…