Мир Приключений 1959. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

— Значит, у нас теперь не каторжная работа, а сознательная физическая подготовка? — обрадованно спросил Мануэль. — Это надо будет еще кой-кому сообщить.

Довольная улыбка расплылась и на лице механика Паблито.

В деревне рослый Кончеро слыл за смирного и добродушного юношу. Вместе с дедом они обрабатывали мотыгами клочок потрескавшейся каменистой земли, засевали его и на своих спинах в бочонках таскали воду для поливки. Выращенных овощей, клубней маниоки, маиса и фасоли им хватало на год. Лишь месяц или два они батрачили у эстансьера дона Хименеса.

Богатому эстансьеро вздумалось согнать нищего деда с насиженного места. Весной он приехал с судейским чиновником и, хлестнув плетью по земле, сказал:

— По старому плану этот участок входит в мои владения. Что же ты молчал, старый каналья? Думал, я не замечу пропажи?

— Нет, не думал, — ответил дед. — И чужого никогда не брал. Вы же знаете, сеньор, что ваш достопочтенный отец — старый дон Хименес — перед святой мадонной обещал… Я до сих пор помню его слова: «Если сделаешь каменную осыпь пригодной для посевов, пятая часть — весь этот клин на террасе — будет твой».

— Я такого разговора не слышал. И к тому же, какое значение имеют пустые слова, если сделка не оформлена на бумаге?

— Они для меня не пустые! — вскипел дед. — Я сорок лет себя и родных не жалел. Мы каменную стену выложили, чтобы гора не осыпалась, землю в корзинах таскали. Жена от воловьей работы кровью изошла, сын и невестка надорвались. Еще не известно, кто из нас каналья и кто кого обокрасть хочет!

— Будь поосторожней в выражениях, старая падаль! — наливаясь темной кровью, повысил голос дон Хименес. — Иначе я взыщу с тебя за сорок лет аренды и прогоню, как бродячую собаку.

Но разве остановишь жителя гор, когда дело идет о земле, добытой потом и кровью?

— Сам ты бешеная собака! — вспылил дед. — Убирайся с моей земли, пока я не взял самопал!

И он приказал внуку принести ружье.

Юноша не мешкая бросился в дом, схватил старинный самопал, с которым охотился на кроликов, бесчинствовавших в огороде, зарядил его свинцовой пулей и выбежал прогонять пришельцев.

Пока он возился с ружьем, Эстансьеро успел ударом кулака сбить деда на землю. Увидя, как взбешенный дон Хименес избивает плетью лежащего старика, Кончеро в отчаянии прицелился в него и вы­стрелил.

Свинцовая пуля снесла череп дону Хименесу. За это Кончеро схватили, несколько месяцев держали в тюрьме и сослали на каторгу. А здесь, на Панданго, никто из политических не заинтересовался юношей, попавшим в барак к уголовникам. «Раз убийца, — значит, бандит», — решили многие.

В бараке Кончеро стал обрабатывать однорукий гангстер, подбиравший себе крепких телохранителей. Верховодя в шайке головорезов, инвалид властвовал среди уголовников и запугивал политических.

Неприязнь к однорукому гангстеру переносилась и на Кончеро, его всюду чурались и презирали.

Однажды вечером, когда Реаль и его товарищи отдыхали после тяжелой работы на куче хвороста за кухней, неожиданно появился Кончеро. Силач осунулся за последнее время, ходил каким-то вялым, с опущенными плечами.

— Идет требовать реванша, — определил Жан.

— Не завидую ему, — добавил Мануэль и на всякий случай взял увесистый обрубок корневища.

Остальные тоже были настороже. Общее дело сплотило их в решительную группу.

Реаль выжидающе смотрел на противника. Судя по измученному лицу с запавшими глазами, тому было не до реванша. Потоптавшись на месте, Кончеро потупился и спросил:

— Когда же вы дошить придете?

Вопрос был задан совершенно серьезно; поэтому все невольно засмеялись, а Реаль ответил:

— Все никак собраться не можем. Подожди немного.

— Сколько же ждать можно! — рассердился Кончеро. — Больше месяца не сплю… Устал я. Однорукий все дразнит: «Раз грозились, — обязательно явятся. Спи одним глазом». А я не умею одним… Каждую ночь жду.

Простодушный силач, измученный бессонницей, вызвал у Реаля жалость.

— Ладно, спи спокойно, — сказал он — Мы раздумали тебя душить.

— Одни говорят — задушат, а другие — вроде раздумали! — Не мог остановиться Кончеро. — Что же получается? Сплошной обман! Есть ли тут честные люди?

И он, требуя справедливости, уставился воспаленными глазами на Реаля. Тот, указав на пустующее место рядом, пригласил:

— Садись, потолкуем.

Дружелюбный тон удивил Кончеро. Несколько смущенный, он уселся рядом. Реаль предложил:

— Рассказывай: кто ты и откуда?

Кончеро не очень последовательно, но честно и без утайки поведал несложную историю своей двадцатилетней жизни.

— Значит, кроме Однорукого, никто здесь с тобой по душам не говорил?

— Никто! — вздохнул силач. — Все зовут меня «бандидос».

— Это действительно несправедливо, — согласился Реаль и с укоризной посмотрел на Мануэля. — Не сумели тут наши компанейрос приглядеться к тебе. Но ничего, попробуем исправить оплошность. Давай руку на дружбу!

Кончеро показалось, что он ослышался. Но рука дружески была протянута к нему. Силач обрадовапно схватил ее и горячо стиснул.

— Так вы вправду душить раздумали?

— Ну, конечно. Ты же славный парень! Такой же трудовой человек, как и мы. Из-за чего нам ссориться? Если будет время, заходи, ты нам по душе пришелся.

— Обязательно зайду. И гостинцев притащу. Спасибо, компанейрос! Век не забуду… Спасибо!

Кончеро был кухонным рабочим в столовой для заключенных. Едва начинал розоветь горизонт над океаном, как он спешил под навес к примитивным каменным очагам и возвращался в барак лишь вечером. Определяя его на эту должность, майор Чинч изрек:

— Он настолько глуп, что его никакой идиотской работой не проймешь. А котлы ворочать сумеет. Помощники не потребуются.

И действительно, исполнительный Кончеро трудился за пятерых. Чтобы поддерживать в нем силы, повара давали парню очищать котлы, в которых варилась тапиоковая размазня или маисовая каша.

Теперь, после мытья котлов, Кончеро спешил под пальмы, разыскивал Реаля и отдавал ему сверток с маисовыми пригарками. Они были большим подспорьем для истощенных, вечно голодных каторжников.

Глядя, как новые знакомые по-братски делят принесенную еду, Кончеро прислушивался к их разговорам. Он не все понимал из того, что они говорили меж собой, но ему эти веселые парни нравились и вызывали желание подольше побыть с ними.

Случайно Реаль выяснил, что Кончеро совершенно неграмотен. Он пристыдил силача и велел Мануэлю заняться им. Тот охотно взялся. По вечерам парни садились в сторонку. За неимением карандашей и бумаги, Мануэль палочкой выводил на земле аккуратные буквы, а Кончеро, шевеля высунутым языком и потея от усилий, срисовывал их.