Марвин Мински - Выбор по Тьюрингу

– Да, ты весь в отца. Он никогда не ходил к мессе и говорить на такие темы не хотел. Господь вложил в нас душу, Брайан, а в машины – нет.

– Долли, прошу тебя, не надо. Я знаю, что ты чувствуешь и во что веруешь. Не забудь, я и сам вырос католиком. Но моя работа позволила мне кое-что узнать о мозге и о сущности человека. Попытайся понять – меня больше не удовлетворяет то, во что меня учили верить. Ты спрашиваешь, может ли у машины быть душа. А я спрошу тебя, способна ли душа обучаться? Если нет, то зачем она нужна? Бесплодная, пустая, вечно неизменная? Насколько лучше считать, что мы творим себя сами! Медленно, с трудом, исходя из того, что заложено в наших генах, и упорно формируя себя под влиянием всего, что мы видим, слышим и пытаемся понять. Вот что происходит на самом деле, вот как мы функционируем, учимся и развиваемся. Вот как возникает интеллект. А я просто пытаюсь выяснить, как идет этот процесс, и воплотить его в машине. Что в этом плохого?

– Все! Ты отвергаешь Бога, ты отвергаешь Святого Духа и само существование души! Ты умрешь и будешь вечно гореть в преисподней…

– Нет, Долли. Вот тут религия уже переходит в чистое суеверие. Мне очень больно знать, что ты в это веришь, тревожишься за меня и страдаешь. Мне жаль, что это так. Долли, я не хочу говорить с тобой о религии. В таком споре никто не может одержать верх. Но ты же разумная женщина, ты знаешь, что мир изменяется, что изменяются даже религии. Не забудь, что ты разведена. А если бы нынешний папа не заявил, что регулирование рождаемости не грешно, ты не могла бы его преподавать…

– Это другое дело.

– Нет, не другое. Ты говоришь, что искусственный интеллект противоестественен, но это не так. Развитие интеллекта – часть процесса эволюции. Когда мы узнаем, как работает сознание, не будет ничего грешного или плохого в том, чтобы построить машины, которые будут моделировать его работу. Папа был одним из первых в этой области, и я горжусь тем, что продолжаю его дело. Сегодня машины могут думать, воспринимать, даже понимать. Скоро они смогут думать еще лучше, испытывать эмоции…

– Это близко к кощунству, Брайан.

– Да, с твоей точки зрения – возможно. Прости меня. Но это правда. А если подумать, то станет ясно, что эмоции должны были появиться раньше, чем мозг и интеллект. Амеба, одно из самых простых животных на свете, отдергивает свою ложноножку, когда натыкается на что-то, причиняющее ей боль. Боль вызывает страх, а страх позволяет выжить. Ты же не можешь отрицать, что животные – например, собаки – испытывают эмоции.

– Но они же не машины!

– У тебя получается замкнутый круг, Долли. Это бессмысленно. Вот построю первый искусственный интеллект – и увидим, будет он испытывать эмоции или нет.

– Надеюсь, тебе понравятся кексы, – сказала она вдруг, вставая. – А мне пора идти.

– Долли, посиди еще, пожалуйста.

– Нет. Я вижу, тебя не остановить.

– Дело не только во мне. У идей своя жизнь. Если эту головоломку не решу я, это сделает кто-то другой.

Она ничего не ответила, даже когда он сменил тему и сделал слабую попытку заговорить о всяких пустяках.

– Я должна с тобой попрощаться, Брайан. И в следующий раз мы увидимся не скоро. Мне уже много раз звонили из дома, из клиники. Они пошли навстречу и сразу дали мне отпуск, но у них не хватает людей.

– Я благодарен тебе за помощь.

– Не за что, – ответила она холодно.

– Можно будет тебе звонить?

– Если захочешь. Мой телефон у тебя есть.

Облака закрыли солнце, и на балконе стало прохладно. Брайан медленно вернулся в палату – креслом на колесах он уже не пользовался – и зажег свет. Сняв вязаную шапочку, он провел рукой по щетине, которая начала отрастать у него на голове, потом подошел к зеркалу. Шрамы на черепе были все еще хорошо видны, хотя и стали бледнее. Еще немного – и волосы их скроют. Он взял было свою больничную шапочку, но потом отшвырнул ее в сторону. Этим госпиталем он был уже сыт по горло. Беникоф как-то привез ему в подарок бейсболку, на козырьке которой большими буквами восхвалялось Сан-Диего; он надел ее и одобрительно кивнул своему изображению в зеркале. Бедная Долли, нелегкая у нее была жизнь. Ну, и у него тоже не легче! По крайней мере, ей никто не простреливал голову.

Часы у него на руке зажужжали, и крохотный голосок произнес:

– Четыре часа. Вас ждет доктор Снэрсбрук. Четыре часа. Вас ждет…

– Заткнись! – сказал он, и голосок умолк.

Когда Брайан вошел, Эрин Снэрсбрук посмотрела на него и улыбнулась:

– Бейсболка тебе очень к лицу. Куда лучше того больничного колпака. Ну как, готов поработать? Сегодня я хочу попробовать кое-что новенькое.

– А что? – Брайан снял бейсболку, уселся в хирургическое кресло и почувствовал, как металлические щупальца паучками пробежали по его затылку.

– Если ты не против, я бы отложила работу с памятью на следующий раз, а сейчас проверила бы, нельзя ли еще лучше использовать твою способность общаться со своим вживленным процессором.

– Конечно. Мне все не приходило в голову спросить – а что это за процессор?

– Параллельный процессор СМ-9, который состоит из 128 миллионов простых, но быстродействующих компьютеров. Он потребляет очень маленькую мощность и почти не разогревается при работе – чуть выше температуры тела. Энергии он почти не требует – меньше, чем соответствующее число клеток мозга. И у него огромная память. Кроме шестнадцати ГБП по 64 миллиарда байт, там помещается еще С-ГБП на четыре миллиарда слов.

– С-ГБП? Это что-то новое, я про такое не слыхал.

– Да, это новинка. Устройство памяти избирательного доступа. Их создали для работы с базами данных – они там очень удобны, потому что способны почти мгновенно отыскивать записи, соответствующие входному сигналу. С-ГБП автоматически, параллельно сравнивает всю поступающую в него информацию с данными, которые хранятся в его памяти. Как раз такие устройства и хранят информацию о входах и выходах твоих восстанавливаемых нервных связей.

– И все это втиснули мне в голову? Но какой бы малой ни была мощность процессора, он все-таки должен потреблять сколько-то энергии. Только не говорите, что скоро придется снова вскрывать мне череп, чтобы поменять батарейки!

– Ну нет. Для электронных имплантатов, как и для сердечных пейсмейкеров, больше не нужны ненадежные источники тока, которые приходится подзаряжать извне. Все это уже в прошлом. Теперь они питаются от метаболических элементов, которые работают на содержащемся в крови сахаре.

– Сладкие батарейки? Надо же, до чего дошла техника! Так что вы намерены сейчас делать?

– Запустить тест-программу. Это займет примерно десять минут. А тебя прошу обратить внимание на то, чувствуешь ли ты свой процессор, общаешься ли с ним, слышишь ли его – не знаю, как это назвать. Помнишь, как ты почувствовал процессор, когда он восстанавливал твои воспоминания? Я хочу знать, можешь ли ты снова его почувствовать, когда захочешь.