Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной

Таращившийся на чужого круглыми глазами Фокс очнулся и взвыл:

– Не-е-ет!!!

Головной лазер «Тушканчика» выводился на режим около двадцати секунд. Как раз к тому моменту, когда нос круизера воткнется в чужого. А бить с нулевой дистанции по загадочному судну, характеристики которого неизвестны, представлялось Фоксу не лучшей идеей. Чужой мог от попадания рвануть похлеще китайской водородной бомбы над Нью-Йорком.

И тогда Рашен крикнул:

– Кенди! Сжечь его!!!

Ива, не раздумывая, воткнула пальцы в «доску». Заткнутые навигатором кормовые отражатели мгновенно погасли. Круизер натужно взвыл, оттолкнулся от пустоты боковым выхлопом с носа, тяжко содрогнулся и яростно пнул космос в противоположную сторону с кормы. Теоретически подобный маневр был возможен. Но выяснить на практике, хватит ли у маневровых двигателей упора для этаких фокусов, до сих пор никто не решался. Во-первых, незачем было, во-вторых, уж больно жалко корабли.

Упора хватило. Более того, бессовестно вздрюченный «Тушканчик» не пошел винтом и не закувыркался. Он просто встал на уши, как его и просили. На полном ходу круизер перевернулся задом наперед. И снова врубил полный.

И будто с размаху ударился о стену.

Над головой Рашена пронеслось чье-то тело и с треском впаялось в обзорный экран. Это не пристегнутого в нарушение инструкции связиста вышибло из кресла.

У Рашена потемнело в глазах, и он судорожно зажмурился. Оптика уже переключилась на кормовые объективы, но все равно четко по центру экрана красовался распластанный астронавт, заслоняя чужого, который сейчас оказался прямо в сердце маленького солнца.

«Тушканчик» летел кормой вперед, и в недрах круизера с треском сыпались переборки. Их сломало еще первым ударом двигателей, а сейчас они уже просто разлетались в клочья.

Рашен с закрытыми глазами мучительно подсчитывал, сколько людей внутри корабля находилось к моменту кувырка в свободном движении.

В наушниках стоял многоголосый крик боли.

Ива резко убрала тягу. Ошпаренный чужак уже проскочил точку наивысшей температуры выхлопа, а энергия нужна была Фоксу, чтобы добить гада из кормовых батарей.

Внутренности «Тушканчика» еще раз тряхнуло, и на миг людям показалось, будто они валятся на пол. Но мгновенная невесомость тут же прошла – включились гироскопы рабочей зоны, раскручивая ее до земной силы тяжести.

Пострадавший связист отлепился от экрана, рухнул на пол, и стало особенно хорошо видно, как буквально в двух шагах прямо по курсу плавится чужой. Его корпус расползался, как масло на сковородке. Одной секунды в пламени выхлопа хватило загадочному и страшному чужаку, чтобы превратиться в студень. Не так уж он оказался крут.

Фокс выстрелил. «Тушканчик» опять дернулся, и Рашен с надеждой подумал, что этот рывок на сегодня последний. Четыре кормовые батареи дали залп, и четыре огненных шара размазались по корпусу чужого. Электроника услужливо подрисовала на обзорном экране невидимые в безвоздушном пространстве лучи, и рядом с каждым – «100/100/100». Полная мощность лазера на выходе, сто процентов вероятности поражения, сто процентов мощности реализовано на поверхности цели.

– Ого! – сказал Фокс.

Чужого не разорвало на куски, он не взорвался и не рассыпался в пыль, как это случалось при стрельбе по кораблям жителей Солнечной. Чужого просто раздавило. В местах попаданий расползлись вмятины, будто чужака стукнули туда огромной кувалдой, и его размякший корпус вдруг неожиданным образом вывернулся наизнанку. Вместо красивой и жутковатой в своей чужеродности серебристой загогулины на экране теперь был серый оплавленный комок непонятно чего.

Еще чужого отбросило с курса. Фокс ударил его под небольшим углом, насколько это было возможно при стрельбе почти в упор, и останки противника сейчас медленно проплывали в сотне метров от борта «Тушканчика».

– А небольшой, – сказал Рашен в наступившей тишине. – Примерно как наш дестроер.

Рядом скрежетнуло – Боровский расстегнул маску. Рашен вспомнил, что теперь это можно сделать, и тоже потянулся к замкам на шее.

– Двадцать пять секунд на все про все, – сказал Боровский и хрипло закашлялся.

– Ты живой? – спросил Рашен, усиленно массируя лицо. – Посчитай тогда потери в свободной вахте. Думаю, человек двадцать мы сегодня поломали. Да и в отдыхающей у нас тоже не все по койкам лежат… А из тех, кто лежит, не все пристегиваются.

– Теперь будут, – пообещал Боровский, с трудом выдирая себя из кресла. – Жизнь научит. Слушай, откуда он взялся, а?

– Это нуль-Т, – сказала Ива. – Он возник ниоткуда.

– А может, он просто маскировку выключил, – предположил Фокс, вытаскивая из карманов сигару и зажигалку.

– Нет, Майк, я же все-таки навигатор. Я видела. – Ива посмотрела на монитор диагностики и взялась за свою контактную доску.

– Кенди! – позвал Рашен. – Не надо, милая. Не переворачивай нас обратно… Давай сначала посмотрим, все ли на месте. Не верь диагностике, могло кабели порвать. Отдыхайте пока, ребята.

Толстые щеки Фокса были все в мелких красных точечках – от перегрузки выдавило кровь. У Ивы на скулах медленно вспухали синяки.

– Доктор Эпштейн, – сказал Рашен в микрофон. – Ты цел, док?

– Несмотря на ваши усилия, патрон. Что это было?

– Экстренное торможение переворотом. А как Линда?

– В порядке.

– Тогда отправь ее по кораблю оказывать неотложную помощь, а сам быстренько ко мне в ходовую. У нас тут, похоже, труп.

– Я думаю, не только у вас, патрон.

– Этот главный. Он тут у меня все захламляет. Не сможешь починить, так хоть унеси. И вот что, возьми у Жан-Поля ребят из дежурной вахты себе в помощь. Они как раз сейчас потери будут считать. Пусть для тебя перетаскивают, кого надо.

– Да, сэр.

Ива отстегнулась, встала и подошла к телу, лежащему на полу неподвижно. Прозрачные «глаза» маски оказались красны от крови, залившей их изнутри. Связист был хороший парень и толковый астронавт. Но он сам накликал беду. На вахте пристегиваться нужно. Если выживет, Рашен с него три шкуры спустит и прогонит вниз. Навсегда.

– Надеюсь, ты не переживаешь, Кенди? – спросил Рашен, играя контактами «доски» и вглядываясь в показания диагностической системы.

– Надеюсь, я не убила никого, о ком буду плакать, – честно сказала Ива. Запнулась и повернулась к адмиралу. На лице ее отразился с трудом сдерживаемый ужас.

– Беги, – сказал Рашен. – Беги, девочка.

И она побежала.

Ива нашла Вернера только через двадцать минут. Эндрю сидел на полу боевой рубки и, злобно рыча что-то себе под нос, ковырялся в большой куче микросхем. Рядом понуро стояли двое техников, один с забинтованной головой, другой с рукой на перевязи. У самого Эндрю на лбу красовалась здоровая ссадина, наспех залитая клеем. И одет он был вместо спецкостюма в легкую рабочую форму.