Теодор Старджон - Умри, маэстро! (авторский сборник)

— Вы ухватили суть. Можно не верить во что-то до тех пор, пока тебе не станет известно, как обстоят дела в действительности или, на худой конец, как принято полагать. Я не могу верить или не верить в то, что "пайооп" на верхнемарсианском языке означает "мать". Я просто не знаю. Вот и Вирджиния ничего не знала об электрогенераторах холодной сварки, хотя мне, честное слово, показалось, что наш генератор по пути раз или два чихнул.

Ингленд нетерпеливо вставил:

— Простите, кэп, но я стою здесь и слушаю эту белиберду только по одной причине: она действует.

— Тогда не перебивайте меня. Идея производства энергии методом холодной сварки принадлежит луанам. В основе своей она очень проста, при толковом объяснении ее поймет любой. И мы разработали сценарий, в котором нашлось место и для вас. Она считала вас настоящими экспертами до тех самых пор, пока я не вызвал вас сюда и не распластал. Сигма-факториал, магнитное поле на квадратном сантиметре... Ха! Она с самого начала сомневалась, что вы эксперты, поскольку сомневаться ей свойственно, а когда вы все сели в лужу на ее глазах, она как бы поняла, что правильно сомневалась. Она достигла.., как бы сказать.., пика недоверия, что ли. Господи, да разве вы сами ничего не чувствовали? Она.., стала протекать. И теперь то, что вытекает из нее, вызывает коррозию на поверхности планетоида. Теперь ждать осталось недолго.

— И все-таки я не понимаю, как обыкновенное недоверие: может остановить электростанцию, — упорствовал Ингленд.

— Не электростанцию, а электрогенератор холодной сварки. Подождите, не торопитесь, сейчас вы все поймете. Я пустил в ваши вентиляторы усыпляющий газ, чтобы вы не путались под ногами. Затем...

— Подснежники, — пробормотал я, внезапно вспомнив сновидение.

— Затем я посадил ее в стручок и велел лететь вперед. Но я зарядил ее.., ну, как бомбу, понимаете? Я объяснил ей, что представляет собой генератор холодной сварки. Любопытно, что ей это было совершенно безразлично, однако она меня слушала очень серьезно и внимательно. Потом я вручил ей конверт и сказал, что там описано все, что произойдет. Я велел ей вскрыть конверт тогда, когда на панели зажжется красная лампочка. А она должна была загореться в момент отделения стручка от корабля.

Внезапно наступила мертвая тишина, так как стручок прилепился к поверхности планетоида. И — ничего не произошло. По экрану по-прежнему проплывали мертвые ракеты и разнообразные космические тела, затянутые планетоидом, но не переваренные им...

— Что она должна была прочитать? — послышался очень тихий голос.

— Что? Формулу реакции, применяемой при холодной сварке. Водород и дейтерий в присутствии мю-мезонов соединяются в гелий-3. При этом выделяется энергия в размере 5,4 на десять в пятой степени электрон-вольт. Вот что было на том листе. Мы мало-помалу научили ее, что такое мю-мезоны, гелий-3, что означает данное количество электрон-вольт. Вся эта информация была заложена в ее подсознание еще до того, как мы покинули Земные миры. Просто у нее не было случая свести воедино полученные знания. А я написал для нее на том листе: "В основу действия этого аппарата положен такой-то и такой-то принцип". Естественно, она ни одной букве не поверила. На турбину или, скажем, на электродрель ее недоверчивость не оказала бы никакого влияния, но тут иное дело, тут речь идет о взаимодействии элементарных частиц, причем огромного их количества. За время путешествия запас веществ, необходимых для производства катализатора, не пострадал, хотя, как мне кажется, по чистой случайности. Так или иначе, теперь катализатор синтезируется прямо на поверхности планетоида благодаря способностям Вирджинии, о которых мы ничего толком не знаем... Да кого я тут уговариваю? — неожиданно взвился капитан. — Разве вы сами не видите, что процесс идет?

Я проворчал:

— Обезьяна, не наступай на ноги.

От экрана я не отрывался, поэтому думаю, что больше никто не заметил появления нашего чернорабочего. Да и сам я его, в общем-то, не замечал.

— Послушайте, — встрепенулся вдруг Донато, — если наши генераторы не работают, как же мы вернемся домой?

— Все просто. После взрыва бомбы не останется никакого Н-поля.

И опять вмешался Ингленд:

— А что будет с ракетами? Может, они все начнут опять работать?

— Успокойтесь, балбесы несчастные, — улыбнулся шкипер. — Держите свои страхи при себе. Всеми ракетами управляет один-единственный центр — планетоид. В ином случае их невозможно было бы удержать внутри Барьера. Некоторые из них могли бы полететь в сторону галактики Луаны. Пускай они придут опять в движение. Стручок будет уже беспилотным. А теперь, пожалуйста, помолчите. Скоро взорвется бомба.

— То есть как — взорвется? Стручок находится в центре разъеденного коррозией пятна, а значит...

— Я же сказал — помолчите! Действие бомбы не основано на холодной сварке. У нас там старая добрая атомная бомба, для которой нет разницы, верит в нее кто-то или нет.

— То есть как? Что с ней будет? Что там происходит? Где...

Голос Блюма срывался от ужаса.

— Обезьяна, иди спать, — проворчал я, не поворачивая головы.

Мне не хотелось быть грубым; в конце концов, у этого парня выдался трудный день. И все же мой голос нельзя было назвать ласковым. Наверное, я никогда не научусь правильно разговаривать с такими людьми.

Взрыв.

Боже милостивый.

Капитан Стив оказался плохим пророком. Кто-то невидимый в ту дьявольскую секунду нажал-таки на спусковой крючок. Все ракеты пришли в движение. То есть не сами ракеты. Боеголовки.

Мы не сразу увидели друг друга, отведя взгляды от погасшего навек экрана.

Вой турбины становился все ниже и ниже, и наконец она остановилась. И лампочки больше не мерцали, даже если смотреть на них краем глаза. В кают-компании раздавались какие-то звуки, но первая осмысленная фраза прозвучала не скоро:

— Надо бы выручить Вирджинию.

Кто-то рассмеялся — довольно-таки невесело.

— Обезьяна, не будь глупее, чем ты есть. — Это высказался Ингленд. Он как будто охрип. — Ты что, не видишь, что наш генератор холодной плавки снова работает?

— Ему это безразлично, — сказал я, обращаясь к Ингленду. — Его тут не было, когда шкипер рассказывал.

— Кого не было? — немедленно рявкнул шкипер. — Ах ты черт! Блюм, кто вам велел выходить из каюты? Вы изолированы, вы это понимаете? Палмер, могу я вам доверить?..

— Стойте! — раздался нечеловеческий крик. Как будто вспышка непереносимо яркого света полоснула по глазам. Обезьяна, каким-то образом добравшийся до кают-компании, разъярился до предела. — Стойте, стойте! Стойте! Я должен знать! Все знают, кроме меня! Что случилось?

— Идем, Блюм, — быстро сказал я.

Я боялся Блюма, но увы, еще больше я боялся шкипера. На его лице застыло такое выражение, какого я не хотел бы видеть никогда.