Гордон Диксон - Только человек !

- Но подожди... - начал Влачек, и невольно отшатнулся, когда Амос вдруг стремительно обернулся, взглянув ему прямо в глаза. - Он что-то о тебе хотел сказать, Амос. И если члены Совета чего-то не знают, мы должны...

- Ты меня подозреваешь, Влачек? - Амос заговорил почти ласково, почти спокойно. - Меня? - Он развел руками. - Как можешь ты - или кто-либо из вас - меня подозревать? Не забывай: у меня мандат, выданный избирателями, и не только здесь, на Земле, но и на твоем родном Марсе тоже. Согласно недавним опросам общественного мнения меня поддерживает восемьдесят процентов населения на всех трех планетах. Это в два раза больше тех, кто поддерживает собственных планетных представителей, вроде тебя, Влачек. И ты намерен сказать своим избирателям, что подозреваешь меня - меня! - на основании слов какого-то дикого пограничника?

Амос замолчал. Он стоял неподвижно, свирепо глядя на Влачека.

- Садись, Влачек, - тихо, но властно скомандовал Амос, и Влачек подчинился. - Я не виню тебя. Я тебя прощаю. Нам всем приходится тяжело сейчас. Мы испытываем чудовищное напряжение. Но мы его выдержим. Мы передадим этого смутьяна адмиралу Руну, мы отречемся от Плеяд, от колонистов-недочеловеков, которые не дают молдогам покоя.

Он повернулся к облаченным в черные мундиры сержантам Всемирной полиции, которые крепко держали Калли, заломив ему руки за спину.

- Уведите арестованного, - спокойно распорядился он. - Заприте его где-нибудь неподалеку, не спускайте с него глаз. Но позаботьтесь, чтобы у него было все необходимое... в разумных пределах.

Он посмотрел на Калли.

- Извини, мой мальчик, - печально сказал он. - Мне в самом деле жаль тебя, Калли. Когда-то ты был для меня как сын... и до сих пор я думаю о тебе как о сыне. Но мы должны быть готовы на жертвы... даже если это наши сыновья, даже если это наши собственные жизни... во имя человечества!

Амос медленно опустился в кресло.

- Уведите его, - вновь приказал он полицейским.

Полицейские вывели Калли из кабинета, они прошли по коридору, вышли в центральный холл. Люди бросали удивленные взгляды на странную троицу: полицейские продолжали держать Калли за руки, заломив их за спину. Спустившись лифтом на несколько этажей, миновав несколько коридоров, они втолкнули Калли в какую-то комнату с видеоэкраном на стене.

Они раздели и тщательно обыскали его. Потом они унесли его одежду, даже туфли, выдав взамен душевые шлепанцы, казенное белье, спортивные брюки и свитер. Только после этого с него сняли кляп.

- Так намного лучше, - прокомментировал Калли, растирая губы и подбородок.

Полицейские ничего не сказали в ответ. Калли почувствовал, что руки его свободны, услышал звук удаляющихся шагов, потом стук двери. Обернувшись, он увидел, что его оставили одного. Единственная панель освещения в центре потолка бросала тусклый свет на жесткую койку, стол, стул и небольшой шкаф с ящиками. За ширмой имелся санузел.

Калли присел на койку, потом перевернулся на спину. Он задумчиво уставился в потолок. Где-то в комнате должны быть потайные видеокамеры. Но ему было плевать на них, он постарался полностью расслабиться. Амос сделал ровно столько, сколько Калли от него ожидал, - не больше и не меньше. И тем самым Амос бросил в почву семена собственного краха. Сейчас он, должно быть, отдает приказ держать присутствие Калли на Земле в секрете. Но секрет уже наверняка просочился за пределы здания Совета.

Калли закрыл глаза и вскоре заснул крепким сном.

Разбудил его металлический стук: дверь открыли, потом закрыли. Он приподнялся, опираясь на локоть, увидел, что у порога на полу стоит поднос с тарелками. Поднявшись с койки, Калли взял поднос и занялся едой.

Покончив с обедом, Калли прошелся по комнате, опытным взглядом бывалого арестованного отыскивая слабые места своей очередной темницы. Вдруг ему удастся бежать?

Но комната представляла собой просто металлический ящик. На экране тянулись к облакам башни Нью-Йоркского мегаполиса. Очевидно, комната находилась на одном из верхних этажей здания Совета - в случае, если экран показывал то, что окружало здание, а не картинку. Мебель состояла из стальной рамы-койки с матрасом из пенорезины, постельное белье - бумажное, одноразовое. Единственный стул из металлических трубок, крошечный металлический столик дополняли обстановку. Ничего такого, что можно было бы использовать вместе ломика или отмычки, чтобы открыть замок или пробить дыру в двери. Камера освещалась посредством энергопанели, расположенной на потолке.

На выяснение всех этих деталей Калли понадобилось всего полминуты. В течение следующих двух часов, он лежал на койке, глядя на гладки потолок с молочно-белой светящейся панелью. Оставалось, конечно, очень слабая надежда вывести из строя охранника - или охранников? - когда ему принесут еду.

Но когда принесли ужин, надежда развеялась, как дым. Двое полицейских держали Калли под прицелом лазерных пистолетов, а третий внес в комнату поднос и поставил его на столик. Потом, захватив пустой поднос, охрана удалилась. Попытка Калли завязать разговор наткнулась на холодное молчание. Четыре часа спустя - в девять по часам Калли. - Панель в потолке потускнела. Комната погрузилась в полумрак до семи часов утра.

Завтрак был подан в восемь. Калли съел его, но больше из чувства долга перед своим организмом. Потом, охваченный апатией, он снова прилег на койку и принялся рассчитывать заново этапы грядущих событий.

Амос сказал, что Рун должен вернуться на Землю через восемь дней, проведя переговоры с командирами боевого флота молдогов. Один день на всякий случай можно вычеркнуть. Вычеркнем еще один - для гарантии. Следовательно, остается шесть дней. Через шесть дней, самое большее, Калли должен быть на свободе и начать действовать.

Теоретически Листром вполне может выручить его до конца шестидневного срока. Калли хорошо знал своих людей и достаточно точно мог прогнозировать ход событий в Пограничье после того, как он и Листром расстались в точке связи.

Когда это было? Двенадцать дней они пробирались к Коронному миру, два дня ушло на похищение принцев, десять дней на возвращение, плюс еще один день - всего получается двадцать три. Итак, что могло произойти на Калестине за эти двадцать три дня?

Один день понадобился Листрому на возвращение и посадку в верхней фермерской зоне и не более чем полдня, чтобы отыскать Эмили Хазека и вытащить его на свет божий. Затем - довольно сложный период. Эмили потребовалось, очевидно, дней пять, чтобы собрать вооруженных людей и двинуться на штурм Калестин-сити, который находился в руках головорезов Ройса. То есть, шесть дней из двадцати трех.

За один день отряд Эмили должен был достичь столицы. Еще один день чтобы взять ее под контроль, не больше. Головорезы Ройса хороши в уличных драках, но для боя им не хватает ни умения, ни желания. Два плюс шесть восемь из двадцати трех.