Юрий Никитин - Творцы миров

Так и не разглядев Клариссу, но чувствуя подступающую тошноту, я выключил, стащил с головы наушники. Ворпед сразу же повернулся на вертящемся кресле в мою сторону, отпихнулся ногами и подъехал, как на роликах.

– Ну что, шеф?

– Нужны зоны…

– Для этих?

– Да. У них время есть, как видишь. Пусть лучше в нашу байму деньги несут, чем вот в такие места…

Поздно вечером просмотрел счета за электричество и воду, оплатил через инет, заодно забросил плату и за сам инет: толстый канал жрет деньги, как огромный электрический кабан, которого не кормили месяц. Ага, вот еще два конверта с квитанциями, а это договор на подтверждение аренды за помещение. Ого, совсем оборзели так задирать цену! Да знаю, что Москва – самый дорогой город планеты, но нельзя же поднимать арендную плату раз в квартал, у нас же в договоре записано ясно…

Расстроенный, я подозвал Кулиева, он по совместительству еще и юрист, раз за плечами юридический институт, давай действуй, а сам откинулся на спинку кресла, стараясь не смотреть на осточертевший дисплей.

Стук в дверь, Ворпед, как самый услужливый, направился открывать, на ходу крикнул:

– Хто там?

Из-за двери ответили:

– Не бойтесь, не гербалайф. Налоговая…

Ворпед открыл со скорбной миной, там две улыбающиеся девушки с большими корзинами на полу. Ворпед галантно вызвался помогать заносить, я взял накладные и расписывался, а одна из девушек принялась помогать молодым и, видно, неженатым парням накрывать на стол. Все еще горячее, парующее, ароматы только что пожаренных бифштексов наполнили помещение.

Я подписал, что все доставлено, посчитано и принято, девушка поинтересовалась оценивающе:

– Вы постоянно у нас заказываете… А не дешевле самим приходить? У нас закрывается в полночь, а сейчас еще только десять часов…

– Увы, – ответил я сожалеюще, – это пятнадцать минут туда, пятнадцать – обратно.

Она изумилась:

– Шутите? К нам клиенты с другого конца города едут!

– У нас время – деньги, – сказал я.

– Значит, – сказала она, – вы не бюджетники…

– Увы, – ответил я, – или ура, это уже по вкусу.

Она приняла из моих рук бумаги, на этот раз в ее глазах появилось иное выражение. Бюджетники – понятно, а вот частники, что вкалывают до поздней ночи, – это перспективно. Правда, не всегда, но при удаче можно вытащить золотую рыбку.

Теперь уже и она улыбалась обещающе, выпячивала вторичные половые, даже запах пошел зовущий, от которого самцы теряют голову или хотя бы начинают корректировать свою деятельность в нужную сторону. Ее напарница так и вовсе демонстрировала готовность идти на любые контакты с парнями, что не то что на дискотеку, даже в кафе не идут, чтобы не терять рабочие минуты, это же надо, вот где заповедник настоящих мужчин! Ведь мужчины – это когда вот так работают, все остальные – всего лишь самцы.

– Спасибо, девочки, – сказал я, – вы спасли нас от голодной смерти. А мы перекусим и еще поработаем. Что делать, надо. Срочный заказ.

– И очень денежный? – улыбнулась старшая уже от двери.

– Конечно, – ответил я, – с большими премиальными, если уложимся в срок.

– Главное, – сказала она мудро, – получить второй заказ не хуже…

Закрыв за нею дверь, я пошел по запаху. Блестящая горячая фольга разламывается с треском, мясо запекали прямо в ней, ароматы все сохранились и сейчас освобожденно хлынули, одуряющие, сшибающие с ног. Я сразу ощутил себя безумно голодным.

Сегодня Кирич против обыкновения задержался допоздна. Как и я, присматривается к ребятам с пытливым вниманием и тревогой: кто сдаст первым? И так продержались почти год, немыслимо много для России, где в любом коллективе каждый вскоре начинает работать меньше, чем коллега. У всех почему-то ощущение, что если работаешь больше, то дурак, и смотрят как на дурака, а если увиливаешь от работы, но зарплату ухитряешься получать, то ты круть, удалец, герой!

Но пока пашут, с усилиями не считаются. То ли мы такие молодцы, то ли сама Россия исправляется. Но я скорее поверю в первое, все-таки мы молодцы, хотя если мы молодцы, то и вся Россия хоть на миллиметр, но приподнимается…

Кулиев начал рассказывать про разнузданную свободу и порнографию в инете, Скоффин тут же в отместку завел разговор про зверства цензуры, про ужесточение ее по всему миру, напомнил, как ряд компьютерных игр запретили в этом году к продажам в Германии, Франции, да вообще по странам Евросоюза, вот даже в разнузданных Штатах потребовали присвоить особо жестоким играм рейтинг +21 и продавать только уравновешенным, психически благонадежным.

Кирич упомянул, что ужесточение цензуры касается не только игр. Ряд фильмов, что уже вышли на экраны и принесли большие сборы, по требованию общественных организаций либо снимаются с показа, либо там попадают под ножницы, теряя все сомнительные сцены.

– И не только фильмы, – добавил он, подумав. – Похоже, скоро запретят или молча изымут из обращения и такого сверхпопулярного во времена моего детства классика мировой литературы, как Лопе де Вега.

– Почему?

– А у него во всех произведениях, – объяснил Кирич, – всегда самые мерзкие персонажи – ростовщики. А благородные – только дворяне, у которых красивая любовь, и серенады, и дуэль по всяким пустякам. А ведь ростовщики – это банкиры средневекового мира. Только назывались просто ростовщиками, а потом стали именоваться банкирами.

Скоффин сказал с хитрой улыбочкой:

– А если учесть, что практически все ростовщики – евреи…

Кирич поморщился, но кивнул:

– Всегда вы сворачиваете на эту тропку, но в целом я согласен. Евреи, как доминирующая во всем мире организация, конечно же, старается убрать о себе все негативное. Молча, тихо, не привлекая внимания, но – убрать. Так что литература будет нести одни потери, а мы будем захватывать все ниши.

Кулиев поинтересовался осторожно:

– Надеюсь, тему еврейства в нашей байме не затронем?

– Упаси боже, – сказал Вопед испуганно и посмотрел на меня с ожиданием. – Не затронем же, босс?

– И близко не подойдем, – заверил я. – Нам нужно сделать самый крутой движок в мире, а при чем тут евреи?

– Евреи всегда при том, – вздохнул Воред и опасливо огляделся по сторонам. – И не предугадаешь, в чем тебя обвинят.

– Так мы ж решили обходиться без гномов, – напомнил Скоффин, – так что никакого антисемитизма не найдут.

Ворпед сказал испуганно:

– А может, гномов оставить? А то евреи обидятся.

Я напомнил решительно:

– Никаких гномов, никаких орков, никаких огров и прочего-прочего. Людей на все хватит, и на евреев тоже. Ты же показывал мне эскизы! Предусмотрены все расы… в смысле, человеческие. По-моему, Аллодис даже пропорцию соблюл… В том смысле, что соотношение нордического типа и восточного – примерно равны. А восточный тип – там и евреи себя найдут, и арабы, и турки… А то, что вы называете расами, на самом деле не расы, а виды. Биологические виды, если кто не раскрывал зоологию.