Юрий Никитин - Последняя крепость

– Мария, – прошептал он, – я люблю тебя!.. У меня к тебе несколько дикое предложение… но я очень хочу, чтобы ты ему последовала.

Она спросила безучастно:

– Какое?

– Я сегодня же возьму билет на самолет, – сказал он. – Ты отправишься в мою родную Калифорнию. Там тебя встретят мой младший брат и сестренка, там мои родители. Даже дед еще жив, представь себе – все еще играет в гольф… Ты подождешь моего возвращения.

Ее руки двигались все медленнее, наконец она остановилась, посмотрела на него в упор.

– Стивен, ты говоришь так серьезно… Значит, полагаешь, что здесь может случиться что-то похуже, чем появление шахидов?

Он сказал торопливо:

– Я люблю тебя. А когда любишь, страшишься за любимого человека. У нас самая безопасная в мире страна. А моя Калифорния – самый безопасный в стране штат. Ну, если не считать тайфуны…

– И землетрясения, – добавила она безучастно.

– Да, – согласился он, – но у нас к ним привыкли.

– Как и у нас к шахидам.

– Мария, я очень прошу тебя уехать…

Она покачала головой, взгляд не оставлял его лица.

– Стивен, что ты скрываешь? Ты хочешь отправить меня, но сам остаешься. Это нормально?.. Ты, конечно, не скажешь, зачем ты здесь, но все-таки… ты ведь знаешь больше, чем другие?

Он повернулся к плите, конструкция незнакомой фирмы, но разобрался быстро, включил нужную горелку, поставил деление на максимум.

– Другие тоже видят, – ответил он неуклюже. – Израиль противопоставил себя всему миру. Но когда мир то был занят драками друг с другом, то боролся за нефть, было не до Израиля. Сейчас Израиль как бельмо на глазу со своей исключительностью, расовым превосходством и демонстративным попранием демократических свобод. Как ни крути, но все человечество требует… упразднить Израиль.

Она сказала горько:

– Вот так просто? Упразднить? Вырезать всех поголовно, да?

Он поморщился:

– Мария…

– А что? – сказала она гневно. – Мы – народ Книги. Мы не можем отказаться от нее, только она спасла нас и провела через все испытания, через тысячи лет рассеяния и вновь собрала здесь, в Израиле.

Он сказал почти рассерженно:

– Кто вам вбил в головы такую чушь, что вас хотят истребить? Вы будете жить еще богаче, еще достойнее. Исчезнет всего лишь слово «еврей», которое у одних вызывает настороженность, у других – ненависть. А вы не исчезнете, вольетесь в великий американский народ, как уже влились тысячи и миллионы ваших соотечественников. Даже не американский, а общечеловеческий! Слово «американец» исчезнет точно так же, как «немец», «грек», «японец»…

Она прошептала в отчаянии:

– Мы не сможем отказаться от Книги. Это то же самое, что дать перерезать себе горло…

Лицо ее покрыла смертельная бледность. Она покачнулась, Стивен молниеносно подхватил ее на руки, подержал, вглядываясь в лицо, отнес в спальню и положил на кровать.

Чаще всего достаточно потерявшего сознание положить горизонтально, чтобы кровь снова прилила к мозгу и пострадавший очнулся, но Стивен на всякий случай пошарил в ящичках тумбочки у кровати, никаких лекарств нет, если не считать аспирина…

За спиной послышался слабый голос:

– Стивен…

Он обернулся, она с вымученной улыбкой пыталась подняться, он торопливо надавил ей на плечи.

– Лежи, лежи!..

– Прости, – произнесла она виновато, – со мной никогда такого не случалось.

– Все когда-то впервые, – сказал он бодро.

– Нет, я была уверена, что со мной такое никогда…

Он сказал почти серьезно:

– Я еще не встречал человека, который бы так болел за свою страну!

Она не успела ответить, в прихожей раздался звонок. Длинный, требовательный. Стивен насторожился, посмотрел на окно, на двери.

Мария с трудом поднялась и, держась за стену, пошла к двери.

– Будь здесь, – предупредила она. – Посмотрю кто. Я вообще-то гостей не жду.

Файтер отломил кончик второй ампулы и быстро выпил содержимое. Язык обожгло, по гортани прокатился огненный ком, будто проглотил стакан рома, хотя в ампуле две-три капли жидкости. Через пару минут рубашка на груди перестала подпрыгивать от частых ударов сердца, даже задыхаться перестал, а то будто карабкается в гору.

Ну вот и хорошо, мелькнула мысль, а то пилюли, пилюли… Долго усваиваются ваши пилюли. Ничего, совсем немного осталось продержаться.

На часах еще три минуты до начала встречи, кроме привычных силовиков, приглашен Теодор Юмекс, начальник Объединенных штабов, умелый стратег и прекрасный военачальник. После двух пластических операций выглядит просто сорокалетним, даже неприлично быть таким молодым начальником Объединенных штабов, но в то же время это самая светлая голова из всех военных, включая и самого Гартинга. Его эрудиция и его охват интересов поистине потрясают.

Start-up – вдруг вспомнил он новое словцо, совсем недавно появившееся в лексиконе. Start-up!.. Еще вчера Уильям Бергманс, госсекретарь, и Ваучер, чувствуя приближение кульминации, попытались убедить его, что для того, чтобы создать что-то высокотехнологичное, нужны огромные штаты специалистов самой высокой квалификации. В любом научно-исследовательском институте таких направлений работают тысячи, если не десятки тысяч сотрудников. В Израиле же, дескать, ни один научно-исследовательский центр не может собрать под единую крышу и десятой доли таких специалистов.

Start-up – благословение для заходящих в тупик научно-исследовательских разработок и головная боль для него, президента! Именно в Израиле пышно расцвели эти start-up-компании, когда коллектив в два-три человека создает продукты мирового уровня. А коллективы в десяток человек, работая опять же не в центрах мирового уровня, а у кого-либо на квартире, отыскивают прорывные пути к высоким технологиям! И кто знает, сколько из них создает новые виды оружия…

Он нервно вздохнул. Да что лицемерить, любые высокие технологии тут же находят применение в военной технике. Все становится оружием, так что Израиль нужно поставить под контроль немедленно. Буквально сегодня, ибо завтра может оказаться поздно.

Привычно звякнуло, он поднялся, не дожидаясь, когда откроется дверь, надел на лицо жизнерадостную улыбку уверенного в себе человека, а когда приглашенные один за одним подходили, почтительно кланяясь, всем энергично пожимал руку, демонстрируя силу и цепкость пальцев.

Пока все по его жесту рассаживались, он погрозил пальцем Бергмансу:

– Что-то вы меня пытались с толку сбить!..

– Господин президент…

– Кто вчера распинался о компаниях в сто тысяч человек? Это у нас помешаны на мегапроектах. У нас что ни компания, то десятки тысяч человек, если не сотни, а в Израиле существует такой феномен, как start-up-компании! Не слыхали?