Юрий Никитин - Великий маг

– Мы слово держим!

Соммерг и Лордер взяли свои экземпляры и ушли молча. Все понятно, никто слово держать не собирается, но сперва хотят прочесть. Во-первых, я мог обмануть их, дать не ту работу. Во-вторых, в этой работе могут оказаться те изюминки, которые можно попытаться украсть, приспособить в своих работах… А потом, когда прочтут, ессно, отошлют файл в свой центр…

Обо мне просто забыли, что понятно. У них в руках моя основная работа, в ней может быть спасение западной цивилизации… или же приближение ее краха.

Я остался там же, в кресле. Уже не притворяясь, что раздавлен, я в самом деле чувствовал себя так, словно попал под асфальтовый каток. Великие идеи безжалостны. Да, Юса должна быть принесена в жертву, ибо что такое это временное образование, так и не ставшее даже народом, на огромной планете?.. Но все эти шестеро – юсовцы. Им это не понравится, очень не понравится…

В Юсе уверены, что честность, порядочность, благородство – существуют только из-за какой-то неопытности и наивности. Мол, развелось полусумасшедших проповедников, вот люди им и поверили. А вот у нас, в Юсе, – умные, практичные. Нам по фигу любовь и высокие страсти, честность и слово чести: надежнее перепоручить адвокатам, а отношения между Ромео и Джульеттой для верности надо скрепить брачным договором, где по пунктикам расписать: что, кому и за что. Будет убита сама любовь? Ну и фиг с нею, зато не будет и страданий!

Животное и юсовец полагают, что их дело – жить и наслаждаться жизнью. Человек же жизнь принимает за возможность что-то сделать. Вообще немного стоит жизнь того, для кого она дороже всего на свете, потому жизнь юсовцев должна быть не дороже жизни комаров, которых убиваем без угрызений совести.

Наверняка есть местечко, подумал я раздраженно, где мне жилось бы лучше… и где будет житься лучше. К примеру, мне предстоит пожить под хрустальным куполом Марса, буду водить большие звездолеты между галактиками… но пока что я здесь. А значит, мне здесь жить и работать так, как надо. Чтобы потом меня взяли в будущие тела, как прошедший горнило испытаний образец.

В салоне самолета весь мой ряд кресел пуст. Можно пересесть поближе к окну или подальше от туалета, понаблюдать облака внизу или послать стюардессу за новой порцией марочного кагора. В общем салоне свободных мест нет, там битком, но здесь, в первом классе, все еще непривычная для россиянина роскошь.

С борта самолета я вошел в Инет, коннект непривычно медленный, едва дождался загрузки своего сайта, поспешно заменил пароль. Книга не готова, не готова, не готова!.. Шестеро инфистов сдержат слово, теперь уверен, даже знаю, но вдруг кто-то решит познакомить свое начальство с моей рукописью из других соображений ? Еще не понимают, что рукопись не готова. Еще не понимают, что значат баги в этом случае…

Стюардесса бодрым голосом сообщила, что в Москве, где приземлимся через полчаса, прошел сильный ливень с градом и ураганом. Вырвало с корнем около тысячи деревьев, повалено столько-то столбов, кое-где нарушено движение троллейбусов, но сейчас уже все спешно восстанавливается, а к моменту посадки самолета все будет о’кей. Разве что стоит одеться потеплее: из-за обильного града, что в некоторых местах укрыл землю на десять сантиметров, температура воздуха с тридцати пяти упала до шестнадцати.

В коридоре, через который проходят все пассажиры на предмет выявления запрещенных к ввозу предметов, хороший яркий свет, телекамеры рассматривают без всякой скрытости, как это все еще делается в театрах или на званых банкетах. Пока я шел от одной двери к другой, вэбкамеры сверили мой портрет с тем миллионом разыскиваемых или даже просто подозрительных, что добавились в последнюю минуту, программы перерыли все в архивах, и когда таможенник вежливо улыбнулся и, протягивая паспорт, сказал: «Добро пожаловать домой», я убедился, что меня пока никто не разыскивает, а с бандитами я не схож.

На выходе служащие аэропорта косились подозрительно, не часто видят пассажира, что не только без багажа, но даже в руках пусто, а сам в легкомысленной майке и в шортах. Но я не видел ни таможенников, ни толпы желающих улететь или встречающих, проломился к выходу.

Я вышел в ночь, яркий свет фонарей освещает площадь перед аэропортом, тускло блестят, как панцири гигантских жуков, крыши автомобилей. На стоянке сразу замечают таких спешащих или опаздывающих. Из ряда ожидающих в мою сторону метнулась «Волга», остановилась как вкопанная.

Высунулся краснорожий мужик с продувной рожей.

– Хозяин, куды гнать?

– В Южное Бутово, – велел я.

– Ого, – сказал он, – это ж будет…

Когда он выговорил сумму, в его глазах была готовность отступить на заранее заготовленные позиции и назвать цифру поменьше, но я лишь махнул рукой.

– Гони.

– Бу сделано, хозяин! – сказал он с облегчением.

Машина рванулась с места, будто под отечественным капотом мотор от феррари, а с госстоянки нас провожали угрюмыми взглядами таксисты. Есть вещи неизменные: лучшие места принадлежат частникам, как при советской власти, так и при всех последующих.

Мужик гнал машину умело, скорость превышал вдвое, но когда антирадар высветил что-то нехорошее, мы прошли мимо затаившихся гаишников чинно и едва ли не на цыпочках, а потом снова рванули во всю ивановскую, водитель только косился иногда на экран антирадара.

Десять минут от Шереметьево до Окружной, тридцать по Кольцевой, пробок в это время суток нет, водила на Окружной с наслаждением выжал все, что могла дать машина, и уже не покидал левый ряд. К счастью, в этот час машин мало, да и те больше на правых полосах, а если далеко впереди показывалась какая машина, обычно крутая иномарка, водитель требовательно мигал фарами, а если уступали лыжню недостаточно быстро, ухитрялся проскакивать по узенькой полоске у самого бетонного забора и так подрезал нахала, что тот в панике дергался, его несло направо через все восемь полос.

Я посмотрел на часы, спросил:

– Связь с Инетом есть?

– Обижаешь, хозяин, – ответил водитель, не поворачивая головы, но глаза довольно заблестели. – Прямо перед тобой панель… Всего десять долларов за пользование.

Пластина подалась в мою сторону легко, одновременно засветился жидкокристаллический экран. Я вошел в Инет с первого нажатия клавиши, здесь пароль вводить не надо, сохранен, настучал адрес моего сайта. Высветилась заставка сразу же, хотя здесь всего лишь через спутник, быстро набрал код сайта, сбившись только раз, вот она, моя главная директория, вот прога замены пароля…

Я отстучал набор цифр вперемешку со словами, с облегчением вышел из Инета. Водитель краем глаза посматривал, как я выключил и задвинул встроенный ноутбук обратно.