Юрий Никитин - Великий маг

Звякнул мобильник. Послышался незнакомый голос.

– Владимир Юрьевич, с тревогой сообщаю, что в издательстве «Тесляр» один новенький редактор очень вольно обращается с вашей рукописью.

– Кто вы? – спросил я.

– Один из ваших читателей, – сообщил голос. – Я не вхожу в редакторскую группу, но проходил мимо и услышал, как редактор хвастался…

– О чем?

– Как обычно: автор наворотил, а текст приходится чуть ли не переписывать. Конечно, врет, но что-то в самом деле правит, я сам видел.

– Спасибо, – сказал я. – Огромное вам спасибо!

Большинство редакторов – нормальные люди с нормальной психикой, то есть хотят работать как можно меньше, а получать как можно больше. Мне от них вреда никакого, меня не беспокоят. Но всегда находится крохотный процент редакторов, которые свое дело знают и любят. Они не могут видеть неверно поставленную строку, не к месту всобаченный эпитет, глупое сравнение или просто неверную постановку слов. Они автоматически реагируют на любую корявость языка, тут же бросаются править, улучшать… а это предполагает либо вычеркивание, либо дописывание каких-то слов, ибо простой перестановкой слов удается обойтись очень редко.

На это могут идти только редакторы-подвижники, ибо такая самоотверженность не нравится никому. Издатель требует сдавать рукопись как можно быстрее, а любой автор всегда недоволен, просто инстинктивно защищает написанное им – любимым, талантливым, замечательным.

У меня отношение двойственное, ибо вижу правоту и крайнюю необходимость редактора, но сам все же им не доверяю. Тех старых монстров не осталось, когда редакторами работали писатели, знатоки и виртуозы языка. Тогда во главе издательств стояли самые крупные писатели, редакциями заведовали писатели рангом чуть мельче, а на месте простых редакторов сидели рядовые писатели – знатоки языка, прекрасные лингвисты и филологи, умные образованные люди.

Сейчас же во главе издательств чаще всего крутые ребята, что раньше торговали водкой, а то и сейчас еще торгуют, а издательство – это так, побочное вложение денег, как в производство презервативов и кока-колы. Естественно, требования к заведующим редакциям и редакторам вполне в духе рынка.

Потому и не доверяю редакторам. Нынешним. Тем, старым, отдал бы рукопись и заранее соглашался бы со всеми… или почти со всеми замечаниями. А этим – нет, не позволю. Вовсе не потому, что они все – рыночники, тот же процент подвижников никуда не делся. Но у меня нет времени на своей шкуре проверять, кто из них нормальный, а кто вроде меня.

Да и не начинающий я автор, чтобы издатель мог заставить меня принять литературную правку какого-то безымянного мальчика. Рукописи таких монстров, как я, должны попадать к тем же монстрам редактуры… но если их нет, то пусть все идет без редактуры. Невычищенная рукопись стыдливо называется «в авторской редакции».

Когда я шел вдоль кромки леса – второй звонок. Веселый голос прозвенел, как будто зазвучали серебряные струны.

– Привет труженику пера!.. Кстати, почему вас так называют?.. Потому что любите поспать?

Голос Кристины понизился, стал грудным, завлекающим.

– А при чем тут поспать? – удивился я.

– Говорят, подушки в старину наполняли перьями, – ответила она. – Не представляю… Это ж сколько воробьев нужно ощипать?.. А с птиц покрупнее – перья жесткие, проткнут любую наволочку. На сегодня есть какие-то пожелания?

– Да вроде бы нет, – ответил я медленно, ибо очень захотелось, чтобы она оказалась рядом, поблизости, чтобы видел ее, говорил, чувствовал ее запах. – В смысле, экстраординарных…

– А обычные, – поинтересовалась она, – есть?.. В смысле, человеческие?

– Человеческие? – переспросил я. – Ах, в смысле…

– Именно, – подтвердила она. – Застойные явления чреваты! А если злоупотреблять виртуальными партнерами, то может выработаться стойкое неприятие естественных…

– Кристина, – прервал я, – заткнись со своими медицинскими терминами!

– Ой, Владимир Юрьевич, это не медицина. Это – реальность. Как мне жаждется, чтобы вы набросились на меня, аки безумный зверь, и всю использовали! Грубо, зримо, по-рабочекрестьянски. Я обещаю делать все-все, что пожелаете!

Я сам едва не брякнул, чтобы приезжала, пора положить конец моему дурацкому воздержанию, но теперь, когда такое сказанула, я собрал всю волю в кулак и ответил как можно тверже:

– Кристина… как насчет карты к книге «Путь в Запретную долину»?

– Ка… карты? – переспросила она растерянно. Потом упавшим голосом: – Да, я нашла ребят, что уже делают. Через пару недель будет готова. Со всеми населенными пунктами, которые упоминаются и которые не упомянуты… но в тех местах наблюдаются.

– Спасибо, – поблагодарил я ровным голосом. – Как только будет готова – сразу ко мне, хорошо?

– Ого, – вырвалось у нее. – А раньше никак нельзя?

– Почему? – удивился я. – Как только что-то дельное… Ой, прости, Барбос что-то грызет в кустах! Гады, везде разбросали кости…

Я отключил связь, а оклеветанный Барбос посмотрел на меня укоризненно. Он в самом деле носился по кустам, но ни на минуту не останавливался и ничего втихушку не жрякал.

– Извини, – сказал я. – Понимаешь, еще секунду, и я… позвал бы.

А завтра, сказал себе молча, ибо не мог выговорить вслух, когда она приедет, я сдамся.

А она приедет.

Наверняка.

Голову наотрез, что приедет.

На лекцию Михаил вез вроде бы инфиста, но на самом деле на заднем сиденье сидело чучело инфиста. Внутри этого чучела сидел злой распаленный самец, вдруг сообразивший, что мог бы эту роскошную женщину пользовать с первого же дня.

Михаил что-то рассказывал, а в моем распаленном сознании мелькали всякие разные сцены, картинки, слышались те самые звуки, черт бы побрал эту жару! Зимой это давление я бы перенес чуть легче.

В аудитории по рукам передавали книгу в яркой обложке. На меня оглядывались хитро, посмеивались. Я взошел на кафедру, книгу передали с задних рядов Бережняку. Я узнал свой последний роман, вышел на днях.

Бережняк с ехидной улыбкой показал ее приятелю. Оба принялись листать, я прокашлялся, заговорил:

– Я вижу, вы успели приобрести мою книгу раньше, чем я ее увидел. Приятно, конечно… Знаю, вызовет недоумение как в рядах моих сторонников, так и среди противников. Но, что делать, я сам – партия, у меня свое знамя, я указываю на тот огонь в ночи, который считаю истинным…

Смотрят внимательно, здесь, как я уже заметил, такое же разделение, как и в обществе: есть националисты, есть западники, есть евроазиаты, есть адепты «особого пути», но большинство, к сожалению, просто люди, которые готовы работать на непыльной работе за хорошие бабки. Среди них есть наверняка и неплохие специалисты, что принесут определенную пользу стране, работая честно и добросовестно, но есть и пристроенные на многообещающую работу сынки и дочки высокопоставленных чиновников из Кремля.