Юрий Никитин - Баймер

Он отмахнулся с явным раздражением.

– А зачем писателя знать в лицо? Нынешняя вседозволенность выплеснула всю грязь из наших душ, которой раньше стеснялись, скрывали… Теперь все грязное белье наружу! Нет-нет, не спорьте: у писателя свято только творчество, а все остальное – грязное белье. Сплетня – это плохо, так считали всегда. Обсуждать поступки человека за его спиной – мерзко. Конечно, и сплетничали, и обсуждали, но все тайком, шепотом, и всегда знали, что делают нехорошо. Сейчас же, когда в центре мира поставлен ма-а-а-аленький человечек Достоевского, все маленькие… а их абсолютное большинство! – с восторгом вышли из подполья. Газеты заполнены сплетнями, слухами, перемыванием костей. Вон лежит газета, я уже отказался от подписки, называется «Обзор книг». До этой перестройки она и занималась обзором книг, а теперь как с цепи сорвалась: одни интервью, рассказы, кто с кем спит, кто у кого украл, кто кого нагрел, какой писатель у какого жену увел…

Я возразил:

– Марк Сидорович, но это ж так интересно! Простому человеку. Очень даже простому.

– Кто спорит? Но какое отношение к литературе? Так и сказали бы «Обзор нижнего белья писателей»!.. А то сенсации им подавай…

Я сказал осторожно:

– Вот потому и говорят про вас, что вы человек… некоммуникабельный, что ли.

Он усмехнулся.

– Да ладно, я знаю, что говорят. Чванливый, заносчивый, злой, надменный, раздражительный.

Я с неохотой признался:

– Да, это так. Я с ними спорю, я ж вас знаю совсем не таким. Но они мне хором!

– Они правы, – ответил он спокойно. – И ты прав. Ничего, что я на «ты»? Дело в том, как бы это тебе объяснить… Вот тебе, я думаю, уже в своей жизни приходилось делать какую-то переоценку ценностей, которых ты придерживался ранее? Ага, приходилось. То есть поднимаешься еще на одну ступеньку своего развития. В этих случаях всякий раз оглядываешься назад и говоришь: эх, каким дураком я был! Прямо-таки идиотом. Верно?

– Верно, – признался я. – А что, и вы так?

– А ты думал, я таким вот умненьким родился?.. Так вот, когда так говоришь, что, мол, каким идиотом я был раньше, то подразумевается, что теперь-то самый что ни на есть умный. Это тоже верно, так как по сравнению со всеми предыдущими своими личинками сейчас – ого-го!.. Только этот оптимист не подозревает, что у него впереди еще не одна линька. И, поднявшись на очередную ступеньку, он и про этот период скажет: эх, каким я кретином был, что думал, что говорил! Понимаешь?

В моей голове заскрипели платы, искра пошла по чипам и наконец выдала осторожный вопль:

– А, вы хотите сказать, что кто сейчас где-то… условно говоря, на двенадцатой ступеньке, тому неинтересно говорить даже с тем, кто на одиннадцатой?.. А уж тем более на третьей или пятой!

Он милостиво наклонил голову, красивый стареющий лев, хоть и некрупной породы, а вроде бенгальского льва. Или тигра, не помню, что из медведей там водится.

– Верно схватываешь, – сказал он милостиво. – Даже не потому неинтересно, что они в самом деле… ну, не идиоты, но все-таки личинки. А потому, что они абсолютно уверены – что вот теперь-то они познали истину и готовы ее проповедовать даже мне. И поучать меня. Понимаешь?

– Понимаю, – прошептал я. – Понимаю, почему вы с ними даже не спорите…

– Вот и хорошо, – сказал он спокойно. – Так что, в принципе… только в принципе!.. я готов в какой-то мере поучаствовать. Ничего не обещаю, ничего на себя не беру, но готов встретиться со всей командой и поговорить о грядущем шедевре, которым мы весь мир поставим. Я имею в виду, поставим на уши.

– Я так и подумал, – сказал я поспешно.

– Вот и хорошо, – ответил он милостиво. – А теперь про вещи более интересные. Ты уже видел демку «Serios Sam»?

– Это была не демка, – возразил я, – а только тестовая версия. Проблема с запуском? Вам нужно поправить одно слово в конфиге…

Я трясся как заяц, когда обзванивал всех, корректировал время, а потом еще и встречал кого на улице, кого у метро, а Костомара и Горецкого у входа перед офисом.

В помещении три стола, я закупил самые дешевые из этих, которые называются компьютерными, что под эту кликуху только не пихают, но вообще-то столы неплохие, четыре вертящихся стула и огромный длинный диван, можно не только прикорнуть, но и выспаться.

Три монитора, один могучий сервак, обязательная кофеварка и самые дешевые чашки.

Прибыли Костомар, Горецкий, Конон, Нинель, Аверьян, Миша… Конон прибыл последним, поздоровался со всеми, с Костомаром – как со старым знакомым, да и с Горецким как-то сразу нашел общий язык, не зря же за плечами партийная школа.

Нинель с ходу смолола кофе, начала опробовать новую кофеварку, чашки, по комнате потек бодрящий аромат. Конон кивнул мне, я сделал вид, что не заметил, все надеялся, что он сам как-то начнет, скажет, представит друг другу, но Конон нахмурился, сказал громко:

– Давай, Андрий, скажи нам, зачем мы собрались.

Я поднялся на подгибающихся ногах. Я не шибко застенчивый, но всегда не по себе, когда вот так смотрят и чего-то ждут.

– Событие у нас торжественное, – сказал я. – Я назову всех, а потом еще по разу… на тот случай, если среди вас такие же забываки, как и я. Костомар Котляр Валентинович, вы его все знаете, смешно мне перечислять его звания, да и не упомню все, Горецкий Марк Сидорович – его книги есть у каждого из нас… это Нинель, она не только умеет готовить кофе, но и прекрасный программист. Аверьян – программист высшего класса, а Миша – лучший из художников. И, да простит мне Илья Юрьевич, что я его в самый конец, это сам Конон, который финансирует весь проект от начала и до победного конца!

Конон добавил с усмешкой:

– А что ж себя забыл, чемпион?

– Да ладно, – сказал я, – сейчас пока что нетрудно быть чемпионом. А вот потом, когда соревнования станут массовыми… Мы как-то спорили насчет отечественных баймов… Когда я заикнулся, что у нас нет добротных отечественных баймов, мне сказали: первое – я дурак и не умею, второе – что игр полно, они только находятся еще в разработке, а потом потрясут мир. Это напомнило мне обещания построить коммунизм. Да и мышей с короткими хвостами. Но после споров стало ясно, что же тормозит производство наших баймов. Всего лишь… недостаток финансирования!!!

Нинель сказала сердито:

– Не понимаю, над чем ирония? В самом деле, только недостаток финансирования.

Я указал на Горецкого.

– Когда вот уважаемый Марк Сидорович… или даже лучше любой из молодых пишущих ребят хочет выйти на рынок и потрясти мир новыми идеями, он все же не идет в издательство, не говорит: финансируйте меня, козлы, в течение года, а я напишу вам замечательный роман! Правда, без гарантии. Но я уверен, что напишу… То есть начинающему писателю уже понятно, что его пошлют вполне резонно: мол, сперва принеси роман, мы посмотрим, прочтем, а потом уже и заплатим, если вещь того стоит. Хотя, конечно же, каждому начинающему хотелось бы, чтобы его финансировали сразу. Еще в процессе написания! Ведь у каждого есть проклятая служба, а свободного времени так мало… Вот это, как выяснилось, и есть основная причина, по которой у нас нет собственных байм. Оказывается, надо быть подвижником, чтобы за счет пьянок и хождения по бабам создать байму. Написать книгу или картину – это уже в порядке вещей, но не байму! Хотя для написания баймы не нужны особые компьютеры, цеха для сборки, высокоточные приборы и пожароустойчивые краски, что понадобились бы, скажем, задумавшим создать свой автомобиль. Для написания романа и создания игры нужен один и тот же комп…