Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

Я посмотрел на часы, полчаса до назначенного мной же срока, но ничем другим заняться не смогу, вздохнул, буркнул:

– Вы все-таки давайте конкретнее… Если у нас в самом деле диктатура, то чтоб завтра утром у меня на столе был новый проект. Или хотя бы черновик. Все поняли?.. Вольно.

Вышел, поборолся с искушением пойти в столовую и подкрепиться перед трудным разговором, победил, чуть было не пошел, чтобы отметить победу, но все же натянул на морду лица улыбку, с нею слова произносятся чуточку иначе, это чувствуется на другом конце провода и без подсказки аналитиков, и отправился почти твердой поступью в комнату с красным телефоном. Сейчас, когда любой тинейджер может по мобиле звонить за океан, простой телефон кажется допотопным, но к нему подключены мощнейшие компьютеры, что создают защиту от прослушивания, шифруют сообщения, так что никакой суперхакер и за тысячу лет не приблизится к разгадке кода, обеспечивают полноценное звучание, как будто собеседник в соседнем кресле.

Техник кивнул при моем приближении, встал и тихонько покинул комнату. Когда дверь с легким щелчком захлопнулась, я снял трубку:

– Алло?

– Привет, Дмитрий, – донесся голос Бушмена, он сказал по-русски, с сильным техасским акцентом, на меня пахнуло патокой, коровами и лошажьим потом, затем наложилась деловитая скороговорка переводчика. Я владею английским достаточно, чтобы вести разговоры на любую тему, но в таких случаях лучше, когда каждый на своем. И суверенитет подчеркивается, да и есть время успеть обдумать ответ поумнее: – Дмитрий, мои военные очень озабочены. Со спутников засекли вспышки в одном квадрате России. Настолько мощные, что заподозрили ядерные испытания…

Я засмеялся:

– Шутите?

– Шучу, – согласился он. – Но такая повышенная активность в военной области, вы же понимаете, вызывает тревогу. Особенно в нашем напряженном мире.

– Эта активность не выходит за пределы Рязанской области, – ответил я. – Напоминаю, что эта область – внутри России, она не граничит ни с одним государством. Это не ваши военные базы возле границ России.

Он тоже засмеялся, хороший такой уверенный смех победителя.

– Это не наши базы! Это базы НАТО. Вы уже знаете, мы теперь начали действовать без НАТО. Нам эти карлики ни к чему, управляемся. Так что же в этой Рязанщине?

Судя по тому, как правильно произносил это слово, оно уже не раз звучало на совещании экспертов, прежде чем он снял трубку.

– Внутренние дела, – ответил я лаконично.

– Дмитрий, – сказал он с укоризной, – мы же друзья? К тому же на нас нелегкая миссия по поддержанию мира во всем мире. Какие могут быть секреты? Наши ребята сообщили, что в том районе проживает народ кобызов. И район боевых действий как раз приходится на их анклав. Что-то случилось?

– Ничего особенного, – ответил я и добавил: – Такого, чтобы могло действительно встревожить страну, что находится на другой стороне планеты.

– Дмитрий, – повторил он укоризненно, но в голосе появился нажим, – давай смотреть реально. Мы на другой стороне земного шара, верно, но наши военные базы уже во всех стратегических точках земного шара. Только мы, США, поддерживаем мир и стабильность. Многим это не нравится, но наша мощь все растет. Вы это признаете? Да, мы вмешиваемся во внутренние дела других государств… и будем вмешиваться все больше. Это реальность, Дмитрий! Мы взяли на себя ответственность за всю планету, потому нам небезразлично то, что происходит в России. Хочет Россия этого или нет, но она уже включена в сферу наших интересов. Извините, но для многих моих избирателей Россия стоит на втором месте после Ирака…

Внутренности похолодели, в ушах послышался звон. Я закрыл глаза, умоляя себя выстоять, сосредоточиться, не потерять сознание. Бушмен недвусмысленно намекает, что Россия для США по-прежнему враг, а разделались с Ираком раньше лишь потому, что с Ираком полегче, но если очень понадобится, то могут высадить войска и в России, сил хватит.

– Не надорвитесь, – сказал я мрачно, в моем голосе ясно звучало признание поражения. – Всюду поспевать – пупок развяжется. А в Рязанской области всего лишь проводилась операция по изъятию оружия у бандформирований кобызов. Это если говорить очень мягко. Изъяты тысячи единиц стрелкового оружия, противотанковые ракеты и десятки стингеров…

Он прервал:

– Извините, но на оружии не написано, что оно кобызское, а не ваших людей!

– Захваченные боевики, – сказал я, – отвечают иначе. Мы можем отдать их международному суду в Гааге. Обвинения в убийстве российских граждан, угрозы и притеснение местного населения, а также незаконное хранение огнестрельного оружия. Мне, собственно, все равно, если Гаагский суд их даже отпустит, сами бандформирования мы уже ликвидировали…

Он не поверил, переспросил:

– Так быстро? А мирные жители при этом не пострадали?

– Пострадали, – ответил я, сердце сжалось, перед глазами воочию встали раздавленные гусеницами танков тела. – Но зато гнойник был удален. Полностью.

Он ужаснулся:

– Дмитрий, что вы говорите! Если поступать такими методами, то это будет… вторая Чечня!

Я ответил жестко:

– Не надейтесь. Второй Чечни не будет.

В трубке наступило молчание, затем осторожный голос:

– Дмитрий, это в самом деле вы?.. Ребята здесь уверяют, что вы, но ваш голос… вы изменились, Дмитрий.

– Ничуть, – ответил я и в самом деле подумал, что ничуть не изменился. – Это меняются обстоятельства, дорогой Джордж. Мы должны действовать соответствующим образом. Я и так слишком долго действовал проповедями, в то время как вы – проповедями и кольтом. Вернее, кольтом и уж потом проповедями. Над теми, кому удалось уцелеть. Если бы я не отдал приказ покончить с бандформированиями… а вы еще посмотрите на подземные бункеры, что они вырыли для долгой и затяжной войны!.. этот приказ дал бы кто-то другой. С генеральской фуражкой на голове. Но тогда бы и вся политика стала иной…

Он хмыкнул коротко, я понял, что этот вариант для него самый удобный – можно сразу бросить все войска в Россию, спасая там демократию. К тому, что так рано или поздно произойдет, они уже приучили не только свой народ, но и наших тупоголовых в уже выигранной войне фильмов, киносериалов, компьютерных игр, где американские войска победно входят в разоренную Россию, спасают ее от злобных заговорщиков. На этом сценаристы осторожно останавливаются, ибо показывать то, что произойдет потом, – это взорвать Россию прямо сейчас, да и весь мир осатанеет на США всерьез, ведь такая же судьба ждет всех, когда войска США окончательно вступят на их земли, «спасая демократию».

Пауза длилась, он дожимал меня этим многозначительным молчанием, и снова я сдался первым, я же не техасский ковбой, я русский интеллигент, а русский больше всего похож на идиота, я имею в виду персонаж одноименного романа Достоевского.