Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

– Простите, просто поверить боимся… Слишком уж долго нам долбили, что говорить правду – стыдно, а надо говорить то, что считают правильным за океаном.

– Но вас избрали, – добавил военный министр, мне почудилось в его голосе глубоко упрятанное изумление, – как демократа, как самого последовательного и проверенного и перепроверенного демократа! Но даже если вы… если даже вас эта гребаная политкорректность достала… Если даже вы говорите то, что другие шепотом только на кухне или же запершись в туалете!

– Да слишком долго нам вбивали в головы бред, – сказал Босенко зло, – что, дескать, ужесточение наказаний не приводит… даже не приведет!.. к сокращению преступности. Из какого пальца эти придурки, если считать их просто заблуждающимися придурками…

Я сказал предостерегающе:

– Это не бред. Но, к сожалению, для сегодняшнего дня в самом деле бред. Как и построение коммунизма, что основано на прекраснодушной посылке о всеобщей «сознательности». Мы, к сожалению, живем еще, горько сказать, в Средневековье… хоть и с самолетами, атомными станциями и компьютерами. Даже хуже, чем в Средневековье, ибо там быдло пахало и сеяло, а здесь правит миром.

Каганов тонко улыбнулся:

– Не совсем так, чтобы уж и правит, но, конечно, считаться с его запросами приходится. Постоянно. Я согласен, согласен с вами, Дмитрий Дмитриевич. Если уж и вы озверели… Я всегда был в сравнении с вами ястребом!

Я развел руками:

– Весь мир озверел, я еще долго держался. Все надеялся, что удержим нашу звериность под контролем разума. Увы, разум – лишь самый сметливый и расторопный слуга наших инстинктов. Древних, мохнатых, темных. Пока мы давили в себе зверя, другие его натравливали…

Босенко сказал с наигранным недоумением:

– Вы так туманно говорите…

Я огрызнулся:

– Не прикидывайтесь, что не понимаете.

– Господин президент, здесь все свои.

– В любой партии, в любом движении есть, кроме дураков, и сознательные провокаторы. Эти люди, кто из идейных соображений, кто за плату за рубежом, а русская интеллигенция так и вовсе ради того, чтобы на Западе покровительственно похлопали по плечу, сознательно расшатывают строй, мораль, страну. Все знаем школьный пример, когда в Германии в начале тридцатых преступность и апатия достигли таких размеров, что страна гибла. Железнодорожное движение почти прекратилось, пассажиры не платили за проезд. Но вот пришел к власти Гитлер. Кстати, избранный демократическим путем согласно всем демократическим процедурам. Однажды поезд остановили между городами, группа штурмовиков прошлась по всему поезду, вывели безбилетников, объявили остальным пассажирам, выглядывающим в окна, что вот эти люди обкрадывают нацию, в том числе остальных пассажиров… и – расстреляли тут же у насыпи! Да, это неадекватно: расстрелять за неоплаченный проезд! Но – с того дня и доныне немцы самые аккуратные плательщики в электричках, в метро. На улицах не бросят бумажку мимо урны и всячески наставляют детей быть примерными. Я вам скажу, что мгновенный экономический эффект тех выстрелов у насыпи железнодорожного полотна тут же сказался на экономике и, главное, на духе нации. Те, кто работает и ведет себя достойно, сразу ощутили, что страна заботится о них, именно о них! И сурово наказывает тех, кто старается проехаться за их счет.

Убийло сказал задумчиво:

– Меры должны быть демонстративно жестокими. Не та клоунада с запретом спиртного, как при Горбачеве, а казни, как, к примеру, в Арабских Эмиратах. И тогда не будет пьянства, не будет воровства. Господи, неужто дожили? Неужто начнем выползать из выгребной ямы?

Сигуранцев сказал ему предостерегающе:

– Да, так тебе и дадут вылезти! Юса сейчас же заставит всех правозащитников работать круглосуточно, а сама спешно подготовит десант. Ввиду спешности не станет даже уведомлять ООН.

Забайкалец оторвал взгляд от раскрытого ноутбука:

– Простите, я сейчас сверился кое с какими именами и досье. У меня отсортированы лица, с которыми можно устанавливать контакты на случай ужесточения власти в России… Должен заметить, господин президент, если займем более жесткую линию, то уважать нас будут больше. Намного больше! Правда, и крику будет, но уважать – да, начнут.

Каганов проговорил задумчиво:

– Вы не поверите, но ряд финансовых транскорпораций, бюджет каждой из них превышает бюджет всей Европы, как раз заинтересован в укреплении власти в России. Проще говоря, в автократии. Это, знаете ли, лучшая гарантия капиталовложений.

Сигуранцев сказал холодновато:

– Догадываемся. В экономику Китая они же вложили около триллиона долларов. Это не считая девятисот миллиардов, что вложили США. Всего лишь потому, что там власть крепка. А что у власти коммунисты, им по фигу.

Каганов кивнул:

– Так я начинаю?

– Что? – уточнил я.

– Контакты с этими деятелями на предмет инвестиций, – ответил Каганов туманно. – Я просто знаю, что едва примем закон о смертной казни, инвестиции увеличатся примерно на триста-семьсот миллионов долларов в год. Если увеличим сроки заключения – еще на миллиардик. Если под расстрельные статьи подведем те графы, за которые преступники получали от семи до десяти, то это означает еще три-семь миллиардов. Поверьте, один только показательный расстрел десятка высокопоставленных казнокрадов привел бы в Россию около пяти миллиардов долларов! Это не голословно, это пример Китая. Любой аналитик скажет, что первый миллиард был получен сразу же после расстрела…

– Сразу, – сказал Босенко осторожно, – не значит «вследствие».

– Именно вследствие, – сказал Каганов. – Мы все нюансы анализируем! Биржевая игра – это не пустяковая военная. У вас только народ гибнет, не жалко его, семь миллиардов, а когда малейший просчет в финансах… Словом, все эти закономерности отмечены. И составлена таблица. Можете не верить, но каждый шаг Китая по упрочению власти и ужесточению законов вызывал прилив инвестиций из-за рубежа!

Сигуранцев вздохнул:

– Тогда пора начинать расходовать патроны. Как вы думаете, Игорь Самойлович, за министра финансов что-то дадут?

– Думаю, дадут, – сказал Каганов. – По крайней мере, на патроны для следующего десятка.

– Тогда начнем, – сказал Сигуранцев и выжидающе посмотрел на меня. – Каганов уже готов даже собой пожертвовать! А еще говорят, что евреи за копейку удавятся!

– Какая копейка, – огрызнулся Каганов. – Речь о миллиардах и миллиардах долларов. Для этого стоит, знаете ли… гм… ущемить кобызов и прочих палестинцев.

– А палестинцы при чем?

– А они, как и этот… как его… наш мэр, при всем, – хохотнул Убийло. – А что, если взорвать поезд с людьми и подкинуть улики на кобызов?.. Или рвануть пару многоэтажек… лучше бы в самой Москве… Тогда и мировое мнение заколеблется.