Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

– Не сомневаюсь, – ответил я. – Отказников не было?

– Все подтвердили, что прибудут вовремя. А чего мандражируете, Дмитрий Дмитриевич? Очень важное заседание?

– Очень, – ответил я.

Лопатками я чувствовал ее вопрошающий взгляд, но плотно закрыл за собой дверь, сердце стучит часто, как у бегуна на финишной прямой, кровь шумит в ушах.

Даже не представляет, насколько важное. Дальше тянуть нельзя, операция «Сулла» начинается сегодня ночью. Но в нашем мире все взаимосвязано: нельзя быть автократом в одном деле и прекраснодушным либералом в другом. Если оставить все как есть, за нашу операцию сожрут всю Россию, то есть заставят каяться, как уже успешно проделала чужая агентура, навязывая русским чувство вины, в то время как юсовцам прививали чувство вечных победителей, как в прошлом: Германию это они разгромили, так и в будущем весь мир станет американским!

Сегодня – момент истины.

Плечи зябко передернулись, я подошел к окну, показалось, что ночь еще не кончилась. Белая тьма, странный плотный туман, смутно проступают призрачные стены ближайших строений. Все отсырело, в белесости висят мутные оранжевые шары, лампочки на столбах горят, словно ночью, мир нереален, непривычен, сейчас бы здесь появиться призракам из других миров или же теням давно умерших защитников Кремля…

Толстое панорамное стекло отделяет от сырости, однако я зябко поежился, мы наполовину из чуйств, я вот сейчас ощущаю, как влажнеет моя рубашка, легкие наполняются туманом, от пола тянет холодом и сыростью мелких луж. На волосах, на ресницах, даже на умеренно волосатых руках блестят крохотнейшие жемчужинки.

На дисплее все те же цифры оптимальнейшей для меня температуры, влаги, запахов, уровня ионов, однако я постучал пальцем по клаве, пусть тут будет теплее.

– Свет, – сказал я, с потолка хлынул желтый свет солнечного спектра, внутри меня что-то воспрянуло, я уже всматривался во враждебный туман без подавленности, а с вызовом, готовый встретить прямым ударом то, что вынырнет из этого зловещего и скрытного, что подбирается и подбирается ближе…

На самом деле, конечно, утреннее солнце изо всех сил выжигает туман, выпаривает скопившиеся после вчерашнего ливня лужи, рассеивает влагу, и снова мир и по ту сторону окна станет так же чист и прозрачен, как и здесь… Если бы только он здесь был прозрачен, а то как в наглухо закрытом подвале, бреду на ощупь…

Время течет настолько медленно, что я дважды подносил часы к уху, начисто забывая, что теперь уже даже часовые взрыватели на бомбах не тикают, а я все еще эти бомбы называю адскими машинками.

Мысли вертятся по одному кругу, первый достаточно известный пример из нашей истории, истории Европы, как крохотная диаспора разрастается, это приход крохотного отряда измученных венгров, что уже сменили пять родин, но могучие враги всякий раз громили их, истребляли, заставляли бросать нажитое и бежать, бежать из родных восточных земель, перевалить через Уральский хребет и – дальше, дальше, дальше – в сторону неведомого Запада.

Они попросили убежища у славянских племен, населявших те края. Добросердечные славяне указали на сравнительно незаселенную Паннонию, и там беглецы обосновались в очередной раз. Так среди необозримого славянского моря оказался крохотный островок тюркоязычных венгров. Уже шестая Венгрия, пять предыдущих были уничтожены на оставленных землях. Это шестое поселение оказалось счастливым: старые враги сюда не добрались, можно жить, плодиться и в конце концов создать свое государство.

Сейчас никто не хочет на своей территории подобного варианта. Свежий пример Косово у всех перед глазами. Венгрия ужилась с окружением славянских племен еще и потому, что одновременно с ними приняла одну и ту же ветвь христианства, исповедовала те же ценности. Увы, не то получается с диаспорой, где исповедуют нынешний ислам.

Сейчас в «демократических странах» в панике создают сотни законов, чтобы затруднить доступ в страну чужакам, особенно из тех стран, чьи особи склонны к бурному размножению. Увы, поезд уже тю-тю. Даже если ни одного больше не впустят, достаточно тех, что уже получили гражданство в Германии, Франции, Бельгии и прочих-прочих европах. За два-три поколения, пусть даже за пять-семь, они способны стать этническим большинством. И даже без оружия, на демократических началах приведут к власти своего президента, примут свои законы, а суд шариата поставят выше всяких гаагских трибуналов.

В недемократических – таких просто выселяют. Ссылаясь на законы, придумывая на ходу новые, а если нет, то на волю населения, а что закона еще нет, так потом примем, все же ясно: чужаков нам не надобно.

Пока ясно всем одно: время халявы для переселенцев заканчивается. Еще не закончилось, но заканчивается. И не только для переселенцев. Даже в странах Запада, где о демократии на каждом шагу, где захлебываются в болоте политкорректности, и то пытаются как-то одомашнить не желающих европеизироваться мусульман.

И в то же время то ли сволочи, то ли тупари, то ли продажные твари от науки, но эти гады постоянно твердят, что демографический всплеск вот-вот кончится, что он всегда кончается, как только «люди начинают хорошо жить». Это успокаивает, это та ложь, которую жаждем услышать, которой охотно верим и которую с удовольствием повторяем другим, как байки о бермудском треугольнике, чудесных исцелениях, ясновидении, сверхтайнах египетских пирамид и древних звездолетах.

Эту глупость я слышу уже лет сорок и сам послушно твердил это дома, соседям, даже студентам, что совсем уж непростительно. Что делать, мы доки в своих областях, но в других мы верим на слово признанным авторитетам. Но ни фига, в Арабских Эмиратах жизнь намного богаче, чем в Штатах или в Голландии, но семь детей на семью – средняя цифра. Религия, вера и обычаи посильнее хорошожитийного фактора. Это видно невооруженным глазом, это заметно каждому, об этом говорят на кухнях… как раньше говорили на советских кухнях, перемывая кости Советской власти, так сейчас говорят на кухнях всего мира, но, увы, даже сейчас, мать вашу перетак, все еще не говорят на всемирных форумах.

Демографический всплеск не заканчивается, как бы мы этого ни желали. Как бы ни жаждали всеми фибрами души. Как бы ни уверяли в этом друг друга. Мусульманский мир расширяется стремительно и будет расширяться. У них другой менталитет. К счастью, другой. Для себя к счастью, а вот для нас – это смерть. И очень быстрая, не отмахнешься, не переложить эту проблему на плечи подрастающих детей.

Первыми пришли Босенко и Павлов, почтительно раскланялись, приложились к рукопожатию и тихохонько уселись на свои места, глядя на меня круглыми от любопытства глазами. Я додумывал о мусульманском мире, вздрогнул, в кабинет вдвинулся широко улыбающийся Громов, но тут же лоб военного министра пересекла грозная щель, брови сдвинулись, он пророкотал, как взбирающийся на горку танк: