Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

– Дмитрий Дмитриевич, я щас пер мимо мэрии, просто опупел! У них там на анфасе… или фронтоне – как правильно?.. такой огромный щит с мужиком на коне… Что за хрен, спрашиваю, а мне хрюкают, что это римский служащий, в римской армии дослужился до младшего унтера. Никакими воинскими талантами не отличался, ни в чем себя не проявил. Уже под конец жизни, приняв христианскую веру, не стал от нее отказываться, за что и был укорочен на голову. Вот и вся его заслуга. Может, наш мэр – шпион? Какого хрена юсовца взял покровителем Москвы?

Тон был нарочито ернический, в ответ Павлов сказал преувеличенно серьезно:

– Этот хрен на коне еще и покровитель всей русской армии. Не знали?

– Правда? – удивился Громов. – Тогда понятно, почему у нас… мать-перемать, такое! Дневнеримлянина в покровители, надо же такую дурь…

Павлов добавил коварно:

– Может быть, тот римлянин на коне и Спартака распял?

– И Христа? – ввернул Босенко.

Громов отмахнулся:

– Да Христа пусть, свои разборки, но за Спартака я бы любому пасть порвал… Нет, не он, обоих распинали легионеры. Что значит, портяночники, пехота. Вот это, скажу вам, были стойкие ребята. А римская конница – тьфу. Молодец, конечно, за убеждения надо стоять, но таких были тысячи, миллионы! Не понимаю, за что серого римского американца избрали покровителем Москвы, армии? У нас что, своих нет? Почему этот на хреновом коне… не спорьте, в Риме самая хреновая в мире конница, спросите у Мельниковой!.. а не князья Святослав, Невский, Донской, Рюрик, Пожарский?.. Они тоже на конях. На белых, если это важно. А уж подвиги у них не липовые. Это не ящерку копьем. Не понимаю!

Он разводил руками, глаза серьезные, даже чересчур, и голос подчеркнуто напористый, скалозубистый.

Министры прибывали уже группами, заходили, рассаживались, Новодворский, как всегда, в окружении своей группы, что нацелилась на более высокие места в правительстве, Сигуранцев вошел все такой же подтянутый, кавалергардский, пожал руки Забайкальцу и Громову, поинтересовался у Новодворского:

– Ну как, какой курс сегодня?

Новодворский переспросил:

– Доллара или евро?

Сигуранцев сказал строго:

– Не прикидывайтесь! Я спросил, за сколько Россию продаете сегодня.

Каганов криво усмехнулся, смолчал, а Новодворский огрызнулся:

– А мы еще и Христа распяли!

Сигуранцев отмахнулся:

– Это ваше личное, семейное. Мы в чужие дела не вмешиваемся. А вот Россия – наша. Сколько запрашиваете?

Убийло сказал ехидно:

– Побойтесь бога, Петр Петрович! Они ж ее даром отдают с потрохами. Это ж не евреи, а русские интеллигенты.

Новодворский нервно дернулся. Как я заметил, он, как и остальные демократы, на вооружении имел только тактику наступления, натиска, когда противник только ошеломленно оправдывается, оправдывается, оправдывается, а ему новые обвинения под ногу, на голову, в рыло.

Павлов тоже заметил, сказал мне с двусмысленной улыбочкой:

– Похоже, мир чересчур задемократичнел. Отсюда и вялость самих демократов. Давно не встречали противников, одни легкие победы, да и миру насточертели демократы, маятник пошел в другую сторону…

Я кивнул:

– Увы, да. Уже то, что демократы начали запрещать книги, говорит о том, что старые идеи у нас кончились, а новых нет. А у противников, где раньше одни солдафоны, взросло новое поколение интеллектуалов. Молодое, яркое, зубастое, пассионарное. Главное – пассионарное! Если солдафоны постоянно отступали, тупо и неумело огрызаясь, то эти, новые, уже в атаке…

Он быстро взглянул на меня, тут же опустил взгляд, не притушив, а спрятав, как школьник зажженную сигарету в рукав.

– А если за ними правда?

Я сказал с тоской:

– Опасаюсь я такой правды…

Он переспросил:

– Не верите или опасаетесь?

– Опасаюсь, – повторил я. – Верить или не верить – не для политика. Опасаюсь, что соблазн временные чрезвычайные меры продлить как можно на больший срок окажется великоват.

– Держитесь.

– Держусь, – ответил я автоматически, но по тому, как остро блеснули глаза Сигуранцева, понял, что я уже сам принял для себя тяжелое решение остаться в этом кресле на неопределенный срок, как сделал мой предшественник Сулла, а Сигуранцев уловил это мое решение, сейчас начнет раскидывать свои сети с учетом изменившихся возможностей. Черт, что я наделал…

Новодворский, усаживаясь в кресло, вкусно разглагольствовал, Убийло внимал ему вежливо, даже подобострастно, все еще не потерял надежды отщипнуть от спонсорской помощи с Западом в обмен на территориальные уступки, а Новодворский втолковывал с мягкой настойчивостью:

– Беда в том, что у России нет цели. Даже у русских нет. Тем более нет у России. Раньше мечтали о мировой революции, потом строили коммунизм в отдельной стране. А сейчас… понимаете, нет даже цели сделать Россию богатой! Хотелось бы, всем бы хотелось, но чтоб пришло как-то само, понимаете? Ибо для того, чтобы поставить цель, а потом к ней идти, придется от чего-то отказываться. Даже чтоб идти к богатству, пусть даже личному, приходится отказываться от лишней доли отдыха, приходится работать больше, чем мог бы, а вместо того чтобы в выходные посидеть перед телевизором и попить пивка, придется пойти к станку или в офис, неважно. А нам хотелось бы, чтобы все пришло само. Или еще лучше, чтобы правительство откуда-то дало нам денег. Резко повысило зарплату раз так это в десять, а лучше – в сто, а на работе чтоб мы по-прежнему бездельничали.

Убийло буркнул:

– А у русских никогда не было цели.

– Почему так думаете?

– Я историю как-то читал. В детстве. Даже у славян не было. «Придите и володейте нами…» Хорошо, вблизи оказались варяги, а не кобызы.

Новодворский кивнул, соглашаясь, рядом остановился Босенко, прислушиваясь, задумался, в глазах мелькнуло непонятное выражение, сказал с кривой усмешкой:

– Да уж, эти так быстро не растворились бы. Вы правы, народу нужна либо цель, либо… властный правитель, у которого есть цель.

Убийло развел руками:

– Такой правитель не может быть демократом по определению.

– Почему?

– У демократа не может быть глобальных целей. Демократ – это власть народа, а народу все по хрену, кроме своего огорода. Даже чтобы заставить принять программу по изучению космоса… только изучению, не освоению!.. надо перестать быть демократом, народу звезды и планеты по фигу, он ломает голову, как уберечь огород от жуков-вредителей.

Забайкалец прислушивался, подошел ближе, на него оглянулись, он сказал ровным голосом:

– Труднее всего юсовцам будет подмять арабов, китайцев, евреев, курдов. Легче всего – русских. Между нами говоря… никто не слышит?.. это самая никчемная нация. У нас каждый стыдится, что он – русский, при любой возможности старается откреститься от своей русскости. Курд или чечен и через триста лет жизни на Западе – все тот же курд и чечен, а русский сразу даже имя меняет на западный лад. Арабы горды тем, что арабы, никто не берет иностранные имена, как у нас сплошь и рядом, китайцы после учебы в США возвращаются в свой нищий Китай, ибо они – китайцы, а Китай все равно самая лучшая страна в мире, Израиль так вообще будет последней цитаделью, о которую тщетно будут биться серые волны общечеловечья!..