Юрий Никитин - Человек, изменивший мир (Сборник)

Весь день горели уголья в кузницах. Воины раздували меха, другие неумело лупили громадными молотами по наковальням, а сами ковали спешно делали стремена по единому образцу, который носил под усиленной стражей Аварис.

Аварис взял на себя массовое производство, умело разделил операции для ускорения работ и в целях борьбы с промышленным шпионажем. Полсотни шорников спешно нарезали ремни и сшивали указанным образом, не зная даже, куда пойдет такая конная упряжь.

Во дворе царила лихорадочная суматоха. Воины торопливо прилаживали стремена, садились с опаской, вскоре же сияли. Аварис сорвал голос, выстраивая первый отряд для выступления. Со стременами даже огородники ощутили себя богатырями.

Радар подъехал на огромном, как холм, коне, спросил:

– Это ты ревел сейчас?

– Нет, – отмахнулся Николай, – то настоящий дракон.

– А-а… Ну, тогда к удаче! Зверь старый, сурьезный, зря реветь не станет.

Мимо в раскрытые ворота выходили первые десятки конников. Впереди гарцевал Аварис, взмахивая сабелькой, горяча коня. Отряд грянул песню:

Радар уже гарцевал возле уходящих, весело и грозно покрикивал:

– Чего ухи опустил, как под дождем лопух?.. Гляди орлом, бей соколом!.. Казака и под рогожей видно!.. А ты куда тащишь мешок? Казак из пригоршни напьется, на ладони пообедает! Понял?.. Где казак, там и слава!.. Ха-ха, пусть жизнь собачья, зато слава казачья!

Когда двор опустел, он тяжело слез с коня. Николай спросил:

– А ты в бой не поведешь?

– Староват становлюсь… Без малого шесть сотен стукнуло. Если Аварис изгоном не возьмет супротивников, то сражаться тут придется. В глухой защите. Так что мне еще придется помахать булавой…

Николай прислушался. В кузнях неумолчно били молоты. Ковали стремена, а также мечи, сабли, акинаки, топоры… Новое трудно входило в жизнь. Кроткая Апия нуждалась в защитниках с железными мускулами и булатными мечами.

Гражданской войны, как таковой, не произошло. Передовые отряды Авариса совершили неслыханно быстрый переход и лавиной обрушились на лагеря Болеслава, Позвида и Мардуха. Непобедимые скифы были застигнуты врасплох, знаменитое воинское искусство не помогло, его не успели даже применить.

Дали бой только кияне, которых повела в бой… Моряна! Их успела благословить на сражение и веру отцов-пращуров Тещща. Прекрасно вооруженный отряд закаленных в битвах воинов весело сшибся в поле с равным по численности войском хлеборобов и огородников.. Но куда подевалось умение непобежденных? Привстав на стременах, воины Авариса сперва непостижимо дальним броском копий перебили массу воинов, а потом крушили страшными ударами уцелевших. Они били всегда сверху, в то время как люди Моряны тщетно пытались изменить позицию и не успевали понять, что же стряслось…

Николай заслышал топот и в тревоге выскочил из кузницы, где с Радаром помогал ковалям. Вдали поднималось тяжелое пыльное облако. Когда приблизилось, донеслась удалая казачья песня, засверкали на солнце доспехи.

Радар подтолкнул Николая к крыльцу. Оттуда наблюдали за подходившим войском. С Аварисом въехали во двор вожди покоренных племен. Позади всех везли связанной… Моряну.

Николай поднял руку, и небо раскололось от приветственного клича: «Слава!» Радар кивнул гридням, те сняли с коня Моряну. Николай взглянул в ее огромные глаза, поспешно отвел взгляд. Колдунья, настоящая колдунья… Разве такие глаза бывают?

– Развязать и отпустить, – распорядился он с неловкостью.

Те самые гридни, молча ухмыляясь, стали распутывать веревки. Моряна испепеляла взглядом Николая, но тот упорно отводил глаза. Радар сам подвел ей коня, иронически поклонился. Моряна гневно тряхнула волосами, одним прыжком оказалась в седле.

– Опять самого хорошего взяла, – сказал Аварис озабоченно. – Так мы ей всех хороших коней отдадим!

Радар предположил:

– А если она нарочно попадается, чтобы всех коней забрать?

Моряна ударила коня пятками. Тот обиженно взвизгнул, и они стрелой вылетели за ворота. Кто-то не удержался, свистнул вслед.

Николай спросил Авариса:

– Как там воевода Болеслав?

– Смолоду ворона не летала в поднебесьях, – ответил Аварис весело, косясь на Радара и явно подражая его интонациям, – не полетит и под старость… Как говорит могучий Радар: унянчили дитятку, что и не пикнуло!.. Болезнь его расшибла, принес присягу лежа.

– Медвежья болезнь? – спросил Радар, польщенный вниманием.

– Похоже… Великий тцар, велить накормить людей?

Сзади раздался сильный трубный голос:

– Это моя забота!

К ним шел, раскинув руки, улыбающийся Чугайстырь. По всему двору молодые волхвы – откуда только и взялись – уже расставляли праздничные столы. Гридни сбивались с ног, выкатывая из подвалов бочки с хмельным медом.

Николай решил было, что подземные хранилища идут от центра Земли: из темных глубин появлялись копченые окорока, огромные связки домашних колбас, все новые бочки с медом и брагой, опять окорока…

Егеря привезли вепрей, лосей, туров, медведей, мелкую заполеванную живность. Наскоро освежевав, все это насаживали на вертела, жарили на углях, тут же взволакивали на столы…

Торжеством распоряжался Чугайстырь. Вместо веревки на нем был широкий пояс пурпурного цвета, на боку болталась баклажка, потерявшая цвет за долгие годы подполья и конспирации. Вместе с Радаром он метался по необъятному двору, орал, гонял поваров и помощников.

Это была стихия Чугайстыря. Накормить и напоить он мог с помощью Апии все человечество.

Когда столы были накрыты, явились Арпо и Липо, отныне – Арпоксай и Липоксай. Арпоксай был перепачкан землей, и Николай распорядился отмыть старшего брата и переодеть в чистое. К Липоксаю приставил стража, чтобы средний брат не убежал на чердак. Правда, средний брат и так на прочной веревочке: обещано рассказать про разбегающиеся галактики…

Когда все расселись, от главного терема показалась небольшая процессия. Скифы встали и в почтительном молчании смотрели на великого Таргитая. Он шел сам, гридни только почтительно поддерживали под локти.

– Ты повзрослел, сын мой, – сказал Таргитай, усаживаясь на почетное место. – Твои поступки – поступки не мальчика, но мужа. Меня это радует.

– Это просто, – ответил Николай при общем уважительном молчании. – Это делал еще не я, это говорили за меня моим голосом и поступали за меня мои предки. Уж они навидались всякого! А что я? Буду говорить сам позже. Когда взматерею разумом.

Он поймал на себе пристальный взгляд Арпоксая. Старший брат смотрел усмешливо, одобрительно, но с удивлением. Словно бы от скамьи, на которой сидит младший брат, скорее можно дождаться умных речей, чем от самого искателя схваток и приключений.