Юрий Никитин - Человек, изменивший мир (Сборник)

Сильным прыжком он достиг Башни. Она плавала в облаке Красного Тумана, то скрываясь в сгущениях, то выныривая. Единственное окно было на самой верхушке. Снова закрыто…

Он ощутил, как от сладкой боли сжалось сердце. Там была Она, Единственная и Неповторимая. Он мог бы достичь окна одним прыжком, одним усилием воли, мог бы в мгновение ока разрушить каменные стены, но…

– Принцесса! – крикнул он громким голосом. – Я уничтожил грокхов!

Окно оставалось неподвижным, тогда он крикнул снова. На этот раз там будто бы что-то шевельнулось, а через мгновение окно открылось.

– Принцесса, – сказал он нежно, – принцесса…

Он смотрел и не мог насмотреться на нежное женское личико. Ради него он несся через вселенную, разматывал спирали галактик, сгущал туманности, разбивал нейтронные звезды. Только ради нее…

И в этот момент сзади на него бросился грокх. Девушка в окне испуганно вскрикнула, но он успел перехватить зверя левой рукой и сжать за шею. Грокх рассыпался алмазной пылью.

– Это был последний, принцесса! Больше они не потревожат твой покой.

Он собирался сказать еще что-то, но вдруг произошло непостижимое, потому что Башня накренилась и стала падать на него! Это было непостижимо, потому что Башня падала помимо его воли. До этого все делалось только по его законам. Он творил миры, уничтожал их, выдумывал чудовищных зверей, с которыми сражался, и сам же стирал их, чтобы дать начало новой выдумке. Он создал Принцессу и эту Башню, и это были не единственные Принцесса и Башня, которые он сотворил за свою бессмертную жизнь. Века, тысячелетия, миллиарды, ундециллионы лет, даже гуголы, он властвовал в этом мире…

Башня обрушивалась. Он ощутил сильную боль и потерял сознание.

Свет. Ровный желтый свет. Он лежал на странном приспособлении. Это был совершенно новый мир, который он никогда не создавал. Это был странный мир.

Он попытался деформировать пространство, погасить свет. Ничего! Мир не слушался. Это было непостижимо, но это было так. Мир вел себя так, словно не был его созданием. Словно он существовал сам по себе.

Он лежал неподвижно, стараясь понять происходящее, и не заметил, как отворилась дверь. В помещение вошла женщина.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она, и он удивился, что ее речь ему понятна.

– Хорошо, спасибо, – ответил он хрипло.

– Вот и отлично, – обрадовалась она. – Значит, метод Синенко дает результаты. Ваш летаргический сон был наиболее продолжительным во всей нашей клинике! Вы самый замечательный больной, на вас даже приходили смотреть зарубежные специалисты!

– Где я? – спросил он медленно.

– В больнице, – сказала она терпеливо.

– Больница – это такой новый мир?

– Больница только часть этого мира, а сам мир огромен!

Да, мир оказался огромен. Однако насколько он был беден. В нем нельзя было летать по собственной воле, деформировать время и пространство, создавать вещи из ничего, превращать мертвое в живое, возвращаться в прошлое, выпрыгивать в космос, проноситься сквозь звезды…

В этом мире ничего нельзя было делать по собственной воле! Здесь командовал мир, но нельзя было командовать миром! Но что за жизнь сплошь из ограничений?

Он привязался к женщине, которая первой навестила его после пробуждения. Может быть, потому, что она немного напоминала ему принцесс последней формации. Однажды они пошли от больницы вместе. Она жила где-то в районе новостроек, и пришлось долго стоять на автобусной остановке в ожидании транспорта.

Дул холодный ветер. Асфальт покрыт тонким слоем жидкой грязи, воздух был промозглым. Александр стал спиной к ветру, стараясь защитить маленькую женщину, но это удавалось плохо. Ей было очень холодно, она зябко куталась, втягивая пальцы в рукава. Даже голову, как улитка, вбирала в плечи, но крошечный воротник куртки был слабой защитой.

Он стиснул зубы. Как все было просто в том мире! Захотел – полетел. Или сразу очутился в нужном месте.

– И все-таки тот мир лучше, – сказал он, продолжая разговор, который они начали раньше.

– То иллюзорный мир, – ответила она устало. – Созданный твоим воображением. А это реальный мир. Мы живем в реальном!

– И в иллюзорном, – возразил он. – Каждый человек хоть немного живет в иллюзорном. Одни больше, другие меньше. А есть категории людей, которые почти полностью. Это поэты, художники, мечтатели…

– Да, но в реальном мире…

– А он не такой уж реальный. Каждый дополняет его воображением. Иначе он был бы настолько страшен, что никто и жить в нем бы не смог.

Посередине шоссе пронесся, расшвыривая комья грязи, автобус с потушенными огнями. Шофер торопился сдать смену. Столпившиеся на остановке проводили его разочарованными возгласами.

– Я попробую взять такси, – предложила женщина.

Однако не получилось и с такси. Машины пролетали мимо, не останавливаясь. Наконец Лариса, так ее звали, махнула рукой, и они вернулись на автобусную остановку. Пришлось потерять еще полчаса, пока подкатил автобус.

Потом минут сорок они шли через пустырь. Ноги скользили в жидкой грязи, брюки испачкались с первых же шагов. Она стойко держалась, даже подбадривала приунывшего спутника.

– У меня тепло, сухо. В таких контрастах есть и своя прелесть. Трудно оценить уют, пока не вымокнешь под дождем или не промерзнешь на улице. Лишь тогда такие простые вещи, как чай и кофе, приобретают особое значение.

– Моя беда в том, – ответил он, – что я побывал в двух мирах. А вы все живете только в одном. И мне ваш мир кажется унылым и скучным после моего красочного, где я был наделен беспредельным могуществом и жил вечно.

– За секунду может присниться целая жизнь, – сказала она задумчиво, – а вы пробыли в летаргическом сне двадцать пять лет. Не мудрено, что научились управлять сновидениями и стали считать их единственной реальной жизнью.

– Но мне не нравится этот мир. Тот был лучше.

– Но приходится мириться с этим. Мы можем только улучшить его. Собственно, мы должны улучшать его. А уходить в иллюзорный… Это удел слабых, раздавленных жизнью. Только они прибегают к наркотикам.

– Не называй тот мир иллюзорным, – попросил он. – Он точно так же реален. Он иллюзорен для тех, кто там не был или побывал недолго. Для меня, например, этот мир кажется гораздо более иллюзорным. Здесь так много очевидных нелепостей, что мне просто трудно их перечислить. Те же нелетающие горы, мертвые камни, постоянно мокрый океан, не говорящие по-человечески животные… Абсурд! Но вы привыкли к этому и вам ничто не кажется странным.

Они подошли к ее дому. Лифт был занят, пришлось подниматься пешком. Потом она ушла на кухню приготовить кофе, а он стал просматривать книги. Много: по истории, археологии, этнографии, лингвистике, художественной литературы и очень много медицинской.