Дмитрий Янковский - Властелин вероятности

Они вышли на пустынный Средний проспект.

– Случай, случить, разлучить. – Сергей выговорил знакомые слова, акцентируя корень. – Случайность – это соединение в одной точке нескольких разных путей. Это целая система, можешь мне поверить. Вот падает человеку кирпич на голову – случайность. А ведь мало кто задумывается, что кирпич этот кто-то по собственной воле или по небрежности оставил на крыше, а человек хотел успеть на трамвай, но остановился подать нищему и не успел. Потом сел в другой трамвай, прошел мимо дома, а ему с крыши бац! – кирпич прямо на голову. Каждое действие в отдельности вполне объяснимо и мотивированно, а вот образуя систему, они складываются в случайность. В нечто с отчетливым налетом мистики.

– Переход количественных изменений в качественные, – вспомнила Анечка школьный курс диалектики.

– Снова ты вспомнила мудрого немецкого дедушку и снова все упростила, – усмехнулся Сергей. – А я вот все мучаюсь и пытаюсь понять законы. Я ведь не зря говорил тебе про трамваи. Вот представь, что в городе существует очень много вещей, задающих ритм. Не только трамваи, а огромное число очень сложных систем, начиная от часов и заканчивая четкой геометрией улиц. Сюда же входят ритмично работающие светофоры, метро, другой городской транспорт. Все это так или иначе вносит в жизнь каждого человека определенный порядок и, можно сказать, квантирует его действия. Все люди становятся частью единой упорядоченной системы, винтиками исполинского механизма под названием город. И механизм этот работает в некоем усредненном ритме. Что у нас тогда получается? А то, что под этот кирпич данный человек обязательно должен был попасть, потому что они с кирпичом – одна система. Они взаимодействовали с самого начала, как только кирпич и человек появились в одном городе.

– Жуткие вещи ты говоришь. – Анечка передернула плечами. – Фатализм какой-то. Но подожди, из твоей теории получается, что любую случайность можно просчитать, как движение планет по орбитам! Ведь если все в мире является частью единой системы…

– Думаешь, я не размышлял об этом? – Сергей на ходу сорвал листок с липы. – Придется учесть слишком много параметров. Не придумали еще такого компьютера. Поговаривают о создании квантовых вычислителей, вот если получится, тогда можно будет об этом подумать.

– Значит, теоретически это возможно? – Анечка ускорила шаг.

– Боюсь, что да.

– Боишься? – удивилась она.

– Да. Если кто-то сможет учесть все параметры и просчитать результат, то незначительное изменение в нужном месте и в нужное время вызовет запрограммированную случайность.

– Кирпич на голову?

– Или рухнувшее ограждение крыши, – не глядя на Анечку, закончил Сергей.

– Так, значит, ты все же считаешь такое возможным?

– Да. Мне кажется, что сила, не дающая мне докопаться до сути, вовсе не стихийная, как было в романе Стругацких. К сожалению, доказать я этого не могу. Это можно только почувствовать.

Они миновали мост Лейтенанта Шмидта.

– И кто, по-твоему, управляет случайностями? – поинтересовалась Анечка. – Слушай, вообще-то жутковатая картинка выходит. Тайная организация, защищающая свои секреты таким необычным способом. И мы лишь фигурки на шахматной доске города.

«Бред, – успокоила она себя. – Если бы подобная организация существовала в действительности, Институт бы давно наступал ей на пятки».

– Картина действительно жутковатая, – вздохнул Сергей. – Но действительность может оказаться еще страшнее.

Они молча пересекли широкую улицу. До дома оставалось совсем немного, когда Анечка вдруг обратила внимание на почти полное отсутствие звуков.

– Приближается час быка, – пояснил Сергей. – Два часа ночи. В это время всегда сгущается тишина.

– Все равно странно. – Она пожала плечами. – Правда, похоже, будто город накрыли невидимым колпаком, под который ничего не может проникнуть?

– Наверное, даже не город.

– А что?

– Нас.

По улицам действительно разлилась невообразимая тишина: не звенели трамваи, не шуршали деревья, и машины не проезжали, словно нарочно. Воздух замер в удушливой неподвижности. Анечка потерла руки, разгоняя набежавшую волну мурашек.

– Неприятно до ужаса, – тихо сказала она.

Прозвучало гораздо громче, чем хотелось бы.

– Как в переходе на площади Труда, – добавила она еще тише.

Сергей настороженно огляделся. Дома вдоль дороги насупились серыми стенами, стало еще тише – звук шагов разносился, как в огромном пустом павильоне. Асфальт под ногами заставлял шаги звучать очень громко, как у актеров на сцене.

Сергей потянул Анечку за угол, и они сразу увидели разлитую воду – огромная лужа на дороге отражала светлеющие небеса. Оранжевая автоцистерна поливальной машины неуклюже накренилась, уткнувшись задом в покосившийся столб. Струя воды еще выплескивалась из пробитой бочки. Водителя в кабине не было, но желтый указатель поворота продолжал размеренно мигать.

У Анечки внезапно возникло ощущение, будто этот момент уже был в ее жизни или, возможно, будет – странное дребезжание сознания, какое иногда возникает при взгляде в коридор между двумя зеркалами. Но в то же время она отчетливо сознавала, что никогда раньше не видела въехавшей в столб поливальной машины и, скорее всего, больше никогда не увидит. Но ощущение зацикленности не прошло – это было словно бесконечная цепь дежа вю или кинолента, склеенная в кольцо.

Вода все лилась и лилась из дыры в цистерне.

– Пойдем отсюда! – Анечка потянула Сергея за руку.

Но тут же поняла – идти некуда. Воображаемый колпак вдруг обрел отчетливую реальность, он не стал твердым, но твердость ему и не требовалась. Он держал не стенами, а навязчивым ощущением, что выбраться из-под него невозможно. Даже пробовать не хотелось.

– Впервые так крепко накрыло, – шепнул Сергей.

– Мы как жуки в перевернутой банке. Господи, мне словно вату в голову затолкали! – Анечка недовольно помотала головой. – А где остальные люди?

Окна домов молчаливо отстреливались отражениями, но ни одна форточка не хлопнула, нигде не зажглась ни единая лампочка. Машин не было, прохожих не было, ветра не было. Полная тишина и накренившаяся автоцистерна в огромной луже воды. Указатель поворота продолжал мигать в заданном ритме.

Стены зданий словно стали прозрачными. Это было так отчетливо видно, что Анечка ощутила усиливающееся сердцебиение. Когда она впервые заглянула в окуляры эфирного детектора, это напугало меньше, чем сейчас. Происходящее в Н-пространстве описывала экзофизика, а сейчас увиденному не было объяснения, отчего мозг отказывался обрабатывать получаемую информацию.

– У нас с тобой галлюцинации, – возбужденно шепнула она. – Надо идти отсюда скорее. – Она сделала пару шагов и снова остановилась. – Что с нами, Сережа? Я понять не могу.