Роман Глушков - Аварийная команда

– Ну, чего вылупился? Иди сюда! – поманил я карлика, полагая взыскать с него полную компенсацию за нанесенный мне моральный и материальный ущерб. – Быстрее, мать твою! Или очко сыграло?

Я ожидал, что Охрипыч обязательно подбодрит меня таким же крепким словцом, но он почему-то промолчал. Рип и остальные тоже как-то резко и беспричинно притихли, словно разом набрали в рот воды. С чего бы это вдруг?

Чич выпрямился, потер ушибленную голову и злорадно захихикал.

– Чего лыбишься? – рявкнул я. – Лишних зубов много?

– А ты оглянись! – посоветовал карлик, продолжая мерзко хихикать.

На отвлекающую уловку это не походило. Далековато стоял Чич для внезапного нападения, а будь у него оружие, он давно достал бы его. Поэтому я и обернулся, дабы выяснить, что же так обрадовало посредника и вынудило заткнуться моих товарищей…

Наш трофейный светопланер, который только что находился у меня за спиной, исчез бесследно со всеми пассажирами. Секунду назад был здесь, а сейчас как ветром сдуло! Мы с Чичем остались на его платформе одни, а те редкие светопланеры, что перемещались по спецканалу в пределах видимости, и близко не походили на миниатюрный, по здешним меркам, летательный аппарат Феба.

Во время боя я не глазел по сторонам и не обращал внимания, летели мы или стояли на месте. Но сейчас мы двигались, это однозначно. И в окружающем нас мире произошли значительные изменения.

Первое, что сразу бросилось в глаза: Источник стал гораздо ближе. Если до этого он напоминал земное Солнце, то теперь я смотрел на него так, будто в мгновение ока переместился с Земли на Меркурий. Огромный, яркий до белизны диск заслонял собой четверть небосклона, но, что самое удивительное, не слепил, а напротив – воздействовал на меня самым благоприятным образом. Глянув на преобразившееся светило, я инстинктивно зажмурился. Но, не почувствовав бликов и рези в глазах, прекратил щуриться и взглянул на Свет совершенно открыто.

Словами это было неописуемо. Глядя на огромное солнце, я не портил зрение, а натуральным образом впитывал через него живительную энергию Источника. Этот Свет, в отличие от солнечного, не обжигал меня радиацией. Он, если можно так выразиться, был мне другом, безо всяких «но». Впрочем, как и всем обитателям Ядра, даже тому уроду, который сейчас стоял передо мной.

Загримированный Концептором, мир под нами тоже претерпел метаморфозы. Мы продолжали лететь над бесконечными лесами и возвышающимися там и сям замками, но теперь они были скрыты за полупрозрачной пеленой странного тумана. Его бледно-молочный покров испещряла сплошная россыпь мелких черных вкраплений. Как шоколадная крошка на мороженом или, с учетом того, что туман постоянно двигался, – рябь помех на экране телевизора. Я сразу смекнул, что в этих помехах нет ничего хорошего. И, как выяснилось, не ошибся…

– А ну давай, вези меня обратно! – приказал я, сообразив, в чем дело. Лишенный охраны, посредник активировал световой инжектор и совершил мгновенный скачок по каналу, уйдя от нашего светопланера в отрыв. Судя по резко приблизившемуся Источнику, отрыв был солидный, но радиус действия Концептора мы еще не покинули.

Это и напугало меня больше всего. Еще один-два таких скачка, и Глеб Свекольников превратится из человека в обычного безликого шатуна. Как предположил однажды Рип, меня могла ожидать участь амебы, плывущей в океане, сгустка плазмы в вакууме, энергетической вспышки на солнце, а может, и вовсе части единой огромной Пустоты… Трудно сказать, какой из вариантов выглядел приятнее. По мне, так окажись я хоть пером в ангельском крыле, в любом случае ничего хорошего из этого не вышло бы. Что поделать, раз уж сидящий во мне шатун свыкся с человеческим обликом и отказывался менять свои глубоко въевшиеся привычки.

– Я что, плохо выразился? – еще больше рассвирепел я и, сжав кулаки, пошел на посредника. – Быстро назад, а не то башку оторву!

– Остановись, шатун! Ты же ведь определенно шатун, а не чемпион! – Неизвестно, дошли до Чича мои угрозы или нет, но мой свирепый настрой он уловил, это бесспорно. – До сих пор никому из чемпионов не удавалось сокрушить блюстителя, а двоих – и подавно. Значит, ты и есть Светозарный Шатун, верно?

– Да, ты прав! – Я предпочел согласиться, решив, что таким образом сумею нагнать на посредника страху. – Я – тот самый Шатун, Несущий Свет! И если сей же момент ты не вернешь меня обратно, так в морду засвечу, что без Катапульты в Беспросветной Зоне очутишься!

– Кто же в этом случае будет управлять светопланером? – ехидно полюбопытствовал Чич. – Являйся ты воистину всемогущим, разве стал бы тогда обращаться ко мне с такой просьбой?

Хитер, гад, что тут скажешь. Быстро сориентировался. Правильно кричал мне Рип: плюнь на посредника и дуй со всех ног обратно. Адаптер предугадал развитие событий, а я, глупец, в горячке не задумался о подобном исходе. И действительно, выкинь я Чича за борт, что тогда прикажете делать с этой несущейся на бешеной скорости махиной? А вдруг Рип не сумеет настичь ее на светопланере Феба?.. Проклятье! И угораздило же опять окунуться без трусов в бочку с раками!

– Значит, ты отказываешься выполнить приказ Светозарного Шатуна?! – Раз уж я добровольно вызвался на эту роль, значит, не смел выказать перед врагом даже мимолетного замешательства.

– Никто не смеет отдавать приказы посреднику Держателя, кроме самого Держателя! – гордо задрав подбородок, провозгласил Чич. – А тем более ты – самозванец, что вероломно проник в Ядро и решил превратить гармонию в хаос!..

Далее последовала уже знакомая мне тирада о долге каждого чемпиона перед Пупом и прочая высокопарная галиматья, которую намедни пороли нам адаптеры Мус и Зок. Жаль, что при мне не было Концептора и бутылки с водой. А то я быстро познакомил бы карлика с земной болью, после чего сразу разобрались бы, кто из нас кому должен отдавать под козырек. Но, увы, Чич жил сейчас по законам родного Ядра, а я мог с минуты на минуту лишиться последней поддержки, которую давал мне Концептор в этой чужеродной среде.

После устроенного Чичем пространственного скачка изменился не только окружающий мир, но и я. Выразилось это крайне малоприятным образом. Вдруг ни с того ни с сего мое собственное тело стало для меня неуютным, словно заскорузлая от пересушки обувь. Поначалу перемены были не слишком ощутимы, но прошла минута, и игнорировать их оказалось уже нельзя. И чем дальше, тем сильнее моя душа чувствовала себя отторгаемой занозой в этом неказистом куске подвижной плоти.

Будь это обычным страхом или отчаянием, я сумел бы перебороть его, как не однажды делал это за минувшие сутки. Но муки, которые терзали меня сейчас, относились вовсе не к душевным, а к физическим. Я и не предполагал раньше, что такое «душевное отторжение» вообще возможно. Согласно нашим представлениям о загробной жизни, расставание бессмертной души с бренным телом всегда происходит легко, ведь сей процесс являет собой высшее благо – окончательное освобождение от телесных страданий и приобщение к неведомой доселе божественной сущности. Каким бы прожженным безбожником ни был Глеб Свекольников, он ни разу не усомнился в этой догме. Страдания могли ожидать человека перед смертью, после нее – в аду, – но никак не в момент отлета души из телесной оболочки.