Гарри Гаррисон - Мир Смерти и твари из преисподней

Примерно так же выглядел сейчас Риши Джах Кровавый. Он сбивчиво объяснял, путаясь в датах, именах и цифрах, кто, когда и по какой причине обидел его людей. Получалась довольно трогательная история о том, как интересы «честного и порядочного» торговца традиционными «лекарствами» в числе которых назывались героин, кокаин, амфетамин и прочий популярный ассортимент дежурной аптеки, схлестнулись с интересами производителей и распространителей проклятущего чумрита. Обнаглевшие моналойцы стали грубо нарушать строгую договоренность о разграничении сфер влияния. Дошло до того, что чумритом начали торговать прямо на планете Мэхаута.

Риши не мог стерпеть такого безобразия и направил на встречу Крумелуру своего представителя – с целью переговоров. А Крумелур при участии никому неведомых пиррян, не имеющих авторитета в галактическом Огороде, физически уничтожил мэхаутского представителя. После чего набрался наглости продать партию своего товара старшему маркитанту королевского флота Мэхаута под видом сахарной пудры. При этом с особым цинизмом составлены были официальные бумаги, подписанных и утвержденные лично Его Королевским Величеством.

– Такой нон-лимит терпеть нельзя! – заявил в сердцах Риши. – Я был просто вынужден пойти на крайние меры. И поскольку Крумелур поддерживает гнусные контакты со странными пиррянами, я и захватил в заложники экипаж их подозрительного челнока, курсирующего между Пирром и Моналои. Освободите планету Мэхаута от чумрита, и я освобожу заложников.

– Твоя обида понятна, – резюмировал Гроншик. – У кого еще есть обиды?

Керк не привык квалифицировать свои эмоции, как обиды и призадумался, пора ли уже ему говорить. Мета пребывала в еще большей растерянности, а Курмеулур и Свмап, как самые опытные, явно не торопились с выступлением Поэтому всех неожиданно опередил Хрундос. Он вытер платочком лысину и сообщил:

– Любой нон-лимит – это пренебрежение Уставом Огорода, что является высшей гадостью в Мире Овощей. Хуже гнилой подставки. Но нельзя отвечать гадостью на гадость. Так гласит Устав. Поэтому я не знаю и не хочу знать, был ли нон-лимит со стороны Моналои. А вот брать в заложники подружек может только прокисший нон-лимитер. Такая моя обида.

Мета не поняла и половины из безумной речи Хрундоса, но главное схватить было нетрудно – этот надутый авторитет принял их сторону. Осмелев, она вскинула руку вверх, как школьница:

– Можно я скажу?

– Пусть говорит королева космоса, – распорядился Гроншик.

– Риши Джах Крвавый бесстыдно врет насчет своего представителя, посланного с целью переговоров. Именно я стояла за штурвалом пиррянского крейсера, когда боевой катер-невидимка, принадлежащий Риши, обстрелял нас. Мы пытались пойти на контакт, но катер не отзывался. Возможно, он просто был пуст. В любом случае, скажу вам как специалист, этот катер запрограммировали на диверсию в качестве корабля смертника. Мы едва успели взорвать его на безопасном для себя расстоянии. Вот такая моя обида, – добавила Мета на всякий случай, если уж у них так принято.

Гроншик улыбнулся, проявив нормальную человеческую эмоцию. Мета искренне порадовалась: значит, это все-таки люди, а не сошедшие с ума андроиды, как начинало порою казаться.

– Послушай, баклажан, – обратился к Риши длинный и тощий тип с лохматой головой, – ты что же пытался обмануть братишек с Огорода?

– Нет, – сказал Риши, – истово мотая головой. – Нет! Это просто обида. Раньше Огород всегда понимал такое!

– Раньше понимал, – мрачно пробурчал Грношик. – А теперь похоже, притомился. Огород поливать надо чаще, братишка Риши! Ладно. Будешь, говорить, Крумелур?

– Да уж другие братишки достаточно мне кажется станцевали. Я только в такт могу ножкой притопнуть, да ладошкой прихлопнуть.

Впору было рассмеяться над удачной шуткой, но все собрание лишь еще сильнее помрачнело. Гроншик смотрел угрюмо, исподлобья.

И Риши съежился, словно пытался превратиться в маленькую серую мышку и забиться в норку. Ведущий резюмировал:

– Ну что, народ, собираем урожай? Заложников отпустишь сейчас же. Перед братишками извинишься. Даже перед младшими. А сахаром, который космофлоту поставили будешь торговать – не маленький. У меня все. Обиды кончились.

– Постойте, – неожиданно вмешался Керк. – Но я считаю, что чумрита на планете Мэхаута быть не должно.

И кто его за язык тянул? Не терпелось сказать хоть что-нибудь, раз уж прилетел? Или седовласый пиррянскиий вождь действительно считал вопрос о распространении чумрита принципиальным?

Лица у всех собравшихся вытянулись. Очевидно, заявление Керка показалось диким и неуместным до неприличия. Но Керк был допущен на слетняк Огорода, и его должны были слушать. Гроншик задумался на секунду-другую и вдруг заявил:

– А пиррянин-то прав. Не нужен чумрит Мэхауту. Там и своего дерьма хватает.

По кабинету прокатился шумок, на фоне которого отчетливо прошелестел благодарный шепот Риши Джаха:

– Ой спасибо, братишки!

– Барнардский лук тебе братишка, – проворчал длинный и лохматый.

И тут раздался буквально стонущий голос Крумелура:

– Д-да вы о ч-чем? – фэдер едва мог совладать с непослушным языком. – Вы просто в маринаде сварились! За что?

– Ни за что, Крум. Просто по справедливости. Да ты не кисни, мы тебе другую планету надыбаем. Гореть мне в плазме, если не так!

– Правда?! – мигом оживился Крумелур.

И они все стали шумно обсуждать варианты новых миров для распространения моналойской заразы.

В какой-то момент Мета с ужасом осознала что забыли не только про Риши, но и про заложников. Вот сейчас поделят они свои планеты и все мило разойдутся. А вопрос так и останется нерешенным.

– Послушайте! – закричала она. – А что нам мешает прямо сейчас оторвать голову этому Кровавому Джаху?

В кабинете Гроншика мгновенно повисла мертвая, давящая тишина. Достойный получился вопрос.

– А мешает нам то, дорогая моя королева, что его служивые люди тут же оторвут четыре головы четырем вашим соотечественникам.

– Согласна, – враз поняла Мета. – Тогда пусть он освободит их, и дело с концом.

Собственно, освобождение друзей и было единственно важным для нее, а про оторванную голову – это так, для красного словца, чтобы внимание привлечь.

Гроншик презрительно бросил Риши шарик мобильной джамп-связи и коротко распорядился:

– Сигналь, баклажан!

Что он там бормотал на своем хинди, мало кто понял, если не сказать, что вообще никто, но уже минуту-другую спустя в наушниках Меты и Керка зазвучал звонкий голос Лизы:

– Мета, Керк, это мы! Слышите? Через сорок секунд стартуем.

– Слышим. Рады за вас! Повторная связь через десять минут, как только выйдете в кривопространство. Подтвердите прием.