Джордж Мартин - Козырные тузы

— Куда это нас занесло? — спросил Фортунато.

Бреннан обнаружил, что на плаву пожимать плечами довольно трудно.

— Не знаю. Может, какой-нибудь резервуар? Всем живым существам для жизни нужна вода.

— Хорошо хоть эти букашки отвязались, — заметил Фортунато.

Он поплыл к стене камеры, Бреннан и Мэй — за ним.

Они вскарабкались по склону, медленно и осторожно: поверхность была влажной и скользкой. В конце концов они выбрались на сушу и упали без сил. Бреннан залепил самые глубокие укусы пластырем из походной аптечки, которая нашлась у него на поясе.

— Куда теперь?

Фортунато на миг прислушался к себе, махнул рукой.

— Туда.

Они зашагали по чреву космической твари. То было кошмарное путешествие по странному царству органического ужаса. Проход, по которому они продвигались, петлял сквозь бескрайние залы, в которых не оформившиеся еще до конца человекоподобные существа идиотски лопотали что-то, подвешенные на своих пуповинах к пульсирующим потолкам, перетекал в галереи, где дрожали похожие на несъедобный студень комья первозданной биомассы, ожидавшие преображения по замыслу Прародительницы Роя, оставлял позади камеры, где изготавливались чудовища сотен самых причудливых видов для целей, ведомых одной лишь их родительнице. Кое-кто из последних был уже настолько развит, что почувствовал вторжение чужаков, но все они до сих пор оставались соединены с телом матери протоплазменной пуповиной. Страшилища скалились, рычали и шипели на Бреннана и его спутников, да так, что для нескольких наиболее настойчивых он не пожалел стрелы.

Не все из них были страшными на вид. У некоторых были вполне человеческие тела и известные человеческие лица. Они заметили Рональда Рейгана с зачесанными назад волосами и смешинкой в глазах, Мэгги Тэтчер, суровую и несгибаемую. Была там и голова Горбачева с малиновым родимым пятном на лбу, насаженная на массу трепещущей протоплазмы, мягкую и пухлую, как будто человеческое тело лепили из дрожжевого теста.

— Господи Иисусе, — пробормотал Фортунато. — Похоже, вовремя мы сюда попали.

— Очень надеюсь, — буркнул Бреннан.

Проход начал сужаться, и они были вынуждены сначала наклоняться, а в конце концов и вовсе ползти на четвереньках. Бреннан оглянулся на Фортунато, и чернокожий туз сделал ему знак продолжать.

— Она впереди. Я чувствую, как она пульсирует: питается и растет, питается и растет.

Плоть туннеля была упругой и теплой. Бреннану было неприятно прикасаться к ней, но он упрямо продвигался вперед. Туннель совсем сузился и стал таким тесным, что Бреннан понял — он не сможет вытащить свой лук. Они оказались безоружны, и их путь лежал в самое опасное место в чреве Прародительницы Роя — нервный центр. Бреннан еще сотню ярдов протискивался сквозь лаз из живой плоти, а Мэй с Фортунато следовали за ним по пятам, пока наконец его не вытолкнуло на открытое пространство. Следом за ним наружу выбрался Фортунато, и они вдвоем помогли вылезти Мэй.

Они стояли в небольшой полости. Там едва хватало места для них троих и большого трехдольного серовато-розового органа, подвешенного в центре полости в паутине волокнистых щупальцев, которые уходили в пол, стены и потолок.

— Вот он, — прошептал Фортунато обессиленно. — Нервный центр Прародительницы Роя. Ее мозг, сердце, или как еще вам будет угодно его назвать.

Они с Бреннаном взглянули на Мэй. Она вышла вперед, и Бреннан поймал ее за руку.

— Убей ее, — настойчиво сказал он. — Убей ее, и будем выбираться отсюда.

Она ответила ему спокойным взглядом. В ее больших черных глазах он увидел свои отражения.

— Ты ведь знаешь, что я поклялась никогда в жизни не причинять вреда живому существу.

— Ты спятила? — воскликнул Фортунато. — Зачем мы тогда сюда шли?

Бреннан отпустил ее руку, и она подошла к органу, висящему в сплетении нервных волокон. Фортунато взглянул на Бреннана.

— Эта девка что, рехнулась?

Бреннан покачал головой, не в силах произнести ни слова, зная, что ему предстоит пережить еще одну потерю. Мэй просунула руки между щупальцев и положила ладони на серо-розовую плоть Прародительницы Роя. Ее кровь заструилась по мыслящему органу.

— Что она делает? — спросил чернокожий туз, которого одолевали одновременно страх, гнев и изумление.

— Сливается с Прародительницей.

Узкий туннель, по которому они проникли в святая святых Прародительницы Роя, начал растягиваться. Бреннан повернулся к отверстию.

— Что происходит? Бреннан натянул тетиву лука.

— Прародительница Роя сопротивляется, — сказал он и мысленно отгородился от всего происходящего, от Фортунато, даже от Мэй. Он сужал восприятие до тех пор, пока вход в туннель не превратился во всю его вселенную. Тогда он оттянул тетиву до уха и замер, напряженный, как стрела, готовый сам вонзиться в сердце врага.

Из отверстия хлынули клыкастые и когтистые машины убийства. Бреннан выстрелил. Его руки двигались сами по себе: выхватывали из колчана стрелу, натягивали тетиву, спускали ее.

Время прекратило свой бег. Не существовало ничего, кроме полной согласованности между сознанием, телом и целью, рожденной в единении плоти и духа.

Казалось, прошла вечность, но ресурсы Прародительницы Роя были не бесконечны. Существа прекратили прибывать, когда в колчане у Бреннана оставалось три стрелы. Он с минуту вглядывался в коридор, пока до него не дошло, что стрелять больше не в кого, и он опустил лук.

Спина у него ныла, руки горели, как будто объятые огнем. Он взглянул на Фортунато. Тот посмотрел на него и безмолвно покачал головой. Сознание Бреннана вернулось из колодца, куда его погрузили годы постижения дзен.

Какое-то внезапное движение привлекло его внимание, и он обернулся. Рука сама потянулась к колчану, но застыла на полпути. У входа в туннель стояли три человеческие фигуры. Бреннана охватило чувство нереальности всего происходящего — точно ледяным ветром повеяло. Он опустил лук. Эти трое были ему знакомы.

— Галговски? Мендоза? Мин?

Они обошли растерзанные тела роителей и двинулись ему навстречу, и он пошел вперед — словно во сне. В его душе боролись радость и недоверие.

— Я знал, что ты придешь, — сказал Мин, отец Мэй. — Я знал, что ты спасешь нас от Кина.

Бреннан кивнул. На него вдруг навалилась неимоверная усталость. У него было такое чувство, будто его мозг отделили от остального тела, обернули в несколько слоев ваты. Он должен был с самого начала догадаться, что за Роем стоит Кин.

Галговски поднял портфель, который держал в руках.

— У нас здесь все доказательства, чтобы прищучить этого ублюдка, капитан. Вот, взгляните сами.

Бреннан бросил лук и шагнул вперед, чтобы взглянуть на портфель, который протягивал ему Галговски, не обращая внимания на крики у него за спиной, не слыша оглушительного рева, эхом мечущегося по коридору.