Джордж Мартин - Козырные тузы

В ту незабываемую ночь больше никаких секретов открыто не было. Джуб стал лишь посвященным первой ступени, а высшие истины предназначались только для ушей избранных. Но все же ему хватило и этого. Его подозрения окрепли, а когда Красный в бреду незряче уставился куда-то в стену гостиной Джуба и выкрикнул: «Шакти!», подозрения сменились уверенностью.

Он не мог обречь масона на судьбу, которой тот, несомненно, заслуживал. Родители не отрекаются от своих детей, в каких бы грехах и пороках те ни погрязли с годами. Пусть испорченные, пусть оступившиеся и заблудшие, но дети есть дети, родная кровь, яблоко от яблони.

Учитель не отрекается от ученика. Он один творец, ему и отвечать за все.

— Мы что, весь день так и будем здесь столбом стоять? — спросил Красный, и сингулярный переместитель защипал ладони Джуба. — Или все-таки попробуем испытать его в деле?

— Прошу прощения, — сказал Морж.

Он открыл изогнутую панель на поверхности тахионного передатчика и вставил переместитель в матричное поле. Потом подключил питание от термоядерной батареи и увидел, как черную сферу объял силовой поток. По неземным контурам машины разбежались огни святого Эльма. По сияющим металлическим поверхностям поплыли острые закорючки показателей — Джуб уже почти успел позабыть эти письмена — и исчезли за неестественно изогнутыми углами.

Красный вдруг вспомнил о том, что когда-то был католиком, и истово перекрестился.

— Господи Иисусе!

У Джуба все получилось. Он должен был бы торжествовать. Но вместо этого чувствовал себя ничтожным и растерянным.

— Мне нужно выпить, — сказал Красный.

— Под раковиной есть бутылка рома.

Красный нашел бутылку, разлил ром в два бокала и добавил колотого льда. Свой бокал он осушил залпом. Джуббен уселся на диван со стаканом в руке и стал смотреть на тахионный передатчик, который еле слышно гудел, почти заглушаемый шумом работающего кондиционера.

— Морж, — начал Красный, вновь наполнив свой бокал. — Поначалу я принял тебя за чокнутого. Ты показался мне дружелюбным, и я очень благодарен тебе за то, что ты приютил меня и все такое, когда полиция обложила меня со всех сторон. Но когда я увидел, что ты сам построил машину Шакти, то решил, что у тебя определенно не все дома. — Он глотнул рома. — Твоя машина в четыре раза больше, чем у Кафки, — продолжал он. — Похожа на скверную модель. Но я никогда не видел там таких огней.

— Она потому такая здоровенная, что я сделал ее из примитивной электроники, — пояснил Джуб. Он растопырил ручки — четыре пухлых пальчика. — К тому же эти лапищи не приспособлены для тонкой работы. Машина из Клойстерс тоже засветилась бы, если бы ее подключили к источнику энергии. — Он взглянул на Красного. — Каким образом Великий Магистр собирался это сделать?

Красный покачал головой.

— Я не могу тебе этого открыть. Ты, конечно, молодчина, что спас мою красную задницу, но все-таки ты молодчина первой ступени, если понимаешь, о чем я.

— Разве под силу посвященному первой ступени создать машину Шакти? На сколько ступеней ты поднялся, прежде чем тебе хотя бы просто стало известно, что этот прибор существует? — Морж покачал головой. — Ладно, я все понял. Сколько джокеров нужно, чтобы зажечь электрическую лампочку? Хватит и одного, если у него в носу переменный ток. Астроном собирался сам стать источником питания для своей машины.

Ошеломленное лицо Красного подтвердило все, что Джубу хотелось знать.

— Шакти Кафки должна была установить владычество ордена на всей Земле, — признался масон.

— Угу, — буркнул Джуб.

— Сияющий Брат в лесу открыл эту тайну Калиостро и приказал ему беречь ее как зеницу ока и передавать из поколения в поколение, пока не появится Темная Сестра. Возможно, Сияющий Брат вручил Калиостро и другие артефакты; вне всякого сомнения, среди них должен был находиться и источник энергии, поскольку двести лет назад предсказать появление такисианской дикой карты не представлялось возможным.

— Он был умен, — задумчиво произнес Морж, — но при этом оставался сыном своей эпохи. Примитивным, суеверным, жадным. Он воспользовался тем, что получил в дар, ради корысти.

— Кто? — переспросил сбитый с толку Красный.

— Бальзамо, — ответил Джуб. Все остальное Калиостро выдумал сам: и египетские мифы, и ступени, и ритуалы. Он взял слова, которые были ему сказаны, и извратил их к своей собственной выгоде. — Сияющий Брат был л аи'баром, — сообщил он.

— Кем? — уточнил Красный.

— Лай'баром, — повторил Джуб. — Они — киборги, Красный, в них больше металла, чем плоти, и их могущество не знает предела. Это джокеры вселенной, и среди них едва ли встретишь двоих схожих, но я не советовал бы тебе столкнуться с ними где-нибудь в темном переулке. У меня есть друзья лай'бары. — Он понимал, что его несет, но остановиться был не в силах. — Ну да, не исключено, что это был представитель какой-нибудь другой расы, быть может, крег или даже один из моих сородичей в скафандре из жидкого металла. Но я считаю, что это был лай'бар. И знаешь почему? Из-за Тиамат.

Красный смотрел на него во все глаза.

— Ассирийское божество. Я проверял. Но зачем называть Темную Сестру этим именем? Почему не Ваалом, не Дагоном, не именем еще кого-нибудь из сонма кошмарных божков, которых вы, люди, себе напридумывали? Зачем называть высшую силу ассирийским именем, когда всю остальную мифологию Калиостро позаимствовал у египтян?

— Не знаю, — Красный пожал плечами.

— Зато я знаю. Затем, что Тиамат отдаленно напоминает слово, которое произнес Сияющий Брат. Тьят М'ра, закат расы. Так лай'бары называют Рой. — Джуб расхохотался. Он уже тридцать с лишним лет рассказывал всем анекдоты, но никто еще не слышал его настоящего смеха. Он походил скорее на тявканье тюленя. — Верховные Торговцы ни за что не преподнесли бы вам на блюдечке владычество в вашем мире. Мы никогда и ничто не отдаем задаром. Но мы охотно продали бы его вам. Вы стали бы элитой верховных жрецов, и у вас даже были бы свои боги, которые по-настоящему выслушивали бы вас и являли чудеса по первому вашему требованию.

— Ты сошел с ума, друг мой, — с напускной шутливостью заметил Красный. — Машина Шакти должна…

— Шакти означает энергию, вот и все, — прервал его Джуббен. — Это тахионный передатчик, и ничто иное. — Он поднялся с дивана и тяжело протопал к машине. — Сет увидел его и пощадил меня. Он решил, что я — последний представитель какой-нибудь затерявшейся ветви учения. Возможно, он счел, что разумнее будет оставить меня при себе на тот случай, если с Кафкой что-нибудь произойдет. Тогда он пришел бы сюда, но когда Тиамат полетела обратно к звездам, он, должно быть, решил, что машина Шакти больше не нужна.