Николай Васильев - Похищение из сераля [СИ]

— Пожалел волк овечку, — хмыкнул Саша. — Не она ли тебе снится в утренних эротических сновидениях?

— Нет, — искренне сказал Макс. — Совсем другие девы и дамы. Сегодня, кстати, это была Изольда. С чего бы? Хоть к Фрейду за объяснением обращайся…

— Когда ты успел познакомиться с доктором Фрейдом? — удивился Коловрат.

— Я всего лишь заглядывал в его книгу «Толкование сновидений». Знакомился и с его взглядами на причины сексуальных закидонов у разного рода отщепенцев. Ты не читал?

— А надо? — скривился Саша.

— Ты прав, абсолютно не надо. Мы, слава богу, нормальные женолюбцы с девизом «Влынди дальним, ближние сами приластятся».

— Этого я и боюсь: ты занырнул к Божене и Элизабет, а близкая Агата сама на шею повесится.

— Да ты всерьез ревнуешь, — хохотнул Макс. — Тебе ведь объясняли, что графу не по чину зариться на княжну…

— Тебе, значит, можно, а мне нельзя?

— Со мной дама или знатная дева вправе позабавиться, а ты же матримониальные планы начнешь строить…

— Ну, я тоже позабавиться могу, — сумрачно предположил Саша.

— С кем из нас забавляться, будет решать ее сиятельство, а никак ни ты или я. Такова придурочная правда жизни, будущий господин граф. Ну что, идем завтракать? А то княжна вот-вот прискачет по наши души…

— Не обижайся, Макс, но я бы желал обучать Агату наедине, — заявил гонщик. — А ты прогуляйся по окрестностям или пофлиртуй с незнакомыми дамами — глядишь, еще кого себе для постельной утехи сорганизуешь…

— Нет, — мотнул головой Городецкий. — Я рискую в этом случае остаться без глаз: наша экзальтированная подруга запросто может их выцарапать. Она поревнивее тебя будет, я уж знаю.

Побродив по улицам поселка, застроенными преимущественно виллами и отелями и полюбовавшись на просторы нижележащей лесистой Штирии, Максим вышел к западному устью железнодорожного тоннеля (пройденного под поселком) и двинулся вдоль железной дороги по грунтовому шоссе в сторону деревни Штайнхаус. Не доходя ее, он увидел справа, за железной дорогой, несколько полян шириной до 500 м, полого вздымающихся в гору. «Вот и полигон для парапланирования» — удовлетворенно решил попаданец. К тому же он приметил грунтовую дорогу, проложенную от Штайнхауса в гору и ныряющую под железнодорожное полотно — значит, проблем с подъездом к полигону не будет. Тут начался давно собиравшийся дождь, но Макс был при зонте и вернулся в отель почти не вымокнув.

Ужинать Агата решила в их ресторане. За ней увязались и Адольф с Изольдой, сиявшие как новенькие серебряные кроны и по любому поводу ухватывающие друг друга за руки. Говорила, в основном, новообращенная автомобилистка, с лица которой не сходила улыбка.

— Представляешь, Макс, — частила она, — я сама проехала под вечер всю трассу: от Брайтенштайна до Земмеринга! Конечно, со скоростью черепахи и пару раз на поворотах «глохла», но Саша почти ни разу не хватался за руль! Подтверди, «графинчик»!

— Да, княжна необыкновенно способная ученица, — солидным баском сказал Саша. — При езде в гору нужно ловко манипулировать переключением скоростей, и она с этим справилась почти на «отлично». А уж с горы мчалась как норовистая кобылица! Вот тут мне пришлось несколько раз вмешаться…

— Оказывается, с горы ехать значительно труднее, — смущенно подтвердила Агата. — Эти деревья так и лезут под колеса! Но Саша меня отлично подстраховывал. Он вообще лучший учитель на свете: терпеливый как слон и ругается исключительно интеллигентно!

Меж тем ужин продвигался вперед, а поскольку аппетит все молодые люди нагуляли отменный, поданные кушанья были вскоре сметены. Расставаться никому не хотелось, но заняться в ресторане, лишенном музыкантов, было вроде бы нечем. Впрочем, Макс это обстоятельство предвидел и успел подготовиться (сделав заказ в Париж еще в Млада Болеславе).

— Кельнер! — позвал он. — Поставьте на граммофон вот эту пластинку…

— Что за пластинка? — мигом спросила Агата.

— Это аргентинское танго «Ла мороча», которое сейчас в Париже активно учатся танцевать все круги общества.

— Танго? Впервые слышу. А что означают слова «ла мороча»?

— По-испански это «брюнетка». Но давайте послушаем его.

И вот под сводами отеля «Бельведер» зазвучала экзотическая аргентинская музыка в исполнении скрипки и аккордеона. После первой, инструментальной части взбудораженная Агата зашептала на ухо Максиму:

— Какой чудный рваный ритм! Его же задает аккордеон?

Но тут в мелодию влился чарующий голос певицы и Агата вновь зашептала:

— О чем она поет? Вы знаете? Вы же переводчик…

— Я списал и перевел ее слова на немецкий, — шепнул в ответ Городецкий. — Возьмите листок и читайте…

Вот этот текст, господа:

— Вы, конечно, умеете танцевать это танго? — спросила Макса княжна Ауэршперг после остановки пластинки. — Я хочу сейчас же его разучить!

— Если господа и дамы, ужинающие в ресторане, будут не против, я могу его показать, — громко произнес Максим.

— Просим, — сказал после небольшой паузы седовласый господин, сидящий в компании с благородного вида дамой такого же возраста.

Через минуту Максим с Агатой стояли на небольшом пятачке возле граммофона. Он показал ей танговую четырехходовку (два шага на партнершу с левой ноги, раскачка назад-вперед-назад, шаг назад правой, шаг в сторону левой и приставление к ней правой ноги), после чего пластинка вновь закрутилась и Городецкий, слегка притянув к себе Агату за талию, пошел с ней в танцевальное путешествие. Почти сразу оно стало эротическим: пространства у них было мало, пришлось часто делать повороты, во время которых тела внятно соприкасались, что порождало в них волны сладострастия — все более и более сильные. Максим ожидал, что Агата все же отстранится и прекратит искушение своего целомудрия — но дева вцепилась в его плечо и длань и продолжала трепетать. Положение спасла краткость записи (менее 3 минут). Они расцепили объятье, поклонились друг другу, пытаясь этой условностью согнать с лиц предательскую красноту — и вдруг услышали аплодисменты публики. Повернувшись к залу, танцоры сделали общий поклон и пошли к своему столу.