Николай Васильев - Похищение из сераля [СИ]

Вдруг перед въездом в сад затормозил открытый автомобиль с шофером, из которого выпрыгнула решительного вида девица с открытым лицом (!) и в шелковых желтых шальварах, наполовину прикрытыми желтым же платьем и направилась к автомобилю Максима. Никого через стекла внутри не увидев, она подняла голову, встретилась взглядом с Максом и опять-таки решительно пошла к нему. Взойдя на низкую террасу («Лет 17–18» — решил он), девушка спросила его в упор по-французски:

— Это Ваш автомобиль? Вы из французского посольства? Хотя я вроде бы всех там знаю…

— Вы не ошиблись и ошиблись, ханум, — уважительно-ласково сказал Макс на том же языке. — Вуатюр действительно мой, но к посольству Франции я отношения не имею. Я демонстрирую подобные машины с целью дальнейших продаж.

— Правда? — загорелось лицо у турчанки. — Я хотела бы иметь такое авто! Продайте его моему деду!

— Увы, ханум, это модель. Она не продается.

— Смотрите, мсье, дед может рассердиться.

— А кто у нас дед? — спросил Городецкий, уже догадываясь.

— Великий халиф и султан нашей империи Абдул Хамид!

— Ого, — сказал попаданец. — Боюсь, боюсь, боюсь.

— Как-то Вы небоязливо это говорите, мсье…

— Мне кажется, Ваш дед очень разумный человек и согласится чуточку подождать, пока я сделаю заказ в свою кампанию и получу по железной дороге новое авто — значительно новее этого.

— Но мне хочется покататься на нем как можно скорее!

— Нет ничего проще, ханум. Садитесь рядом или сзади, я могу откинуть верх, и мы поедем, куда Вы пожелаете. Только не более часа, так как у меня назначена на вечер встреча.

— С дамой?

— Вы удивительно прозорливы, пти-фил. Боюсь только, что с этой дамой рядом будет ее муж. Но прошу Вас, принцесса, сядьте напротив. Или мне придется встать.

— Да сидите, сидите, — махнула рукой девушка, села на краешек стула и продолжила расспросы:

— А если бы рядом не было мужа, что бы Вы предприняли?

— Я мог бы призадуматься: почему его нет рядом? А вдруг он не вовремя вернется? Так ли уж нравится мне эта женщина?

— Фи! Какой Вы скучный мужчина! Или Вы надо мной подшучиваете?

— Над внучкой султана? Упаси бог! Вот вместе с Вами я бы с удовольствием посмеялся…

— Над чем?

— Да вот был будто бы такой случай: султан зашел к визирю и видит, что тот играет в шахматы с собакой.

— Какая умная у тебя собака! — удивился султан.

— Да не очень. Счет-то 3:2 в мою пользу…

Наградой Максу за эту детскую байку стал искренний, раскатистый смех девушки. Отсмеявшись, она спросила: — А еще смешные случаи Вы знаете?

— Есть случай из европейской жизни. Жена давно требовала от мужа купить новый шкаф в спальню. В один из рабочих дней его доставили, но в разобранном виде. Она покрутилась вокруг этих досок и решилась обратиться за помощью к соседу, профессору университета лет сорока. Тот явился, довольно быстро собрал шкаф, но тут мимо проехал трамвай и шкаф рассыпался. Сосед снова его собрал, но история при проезде трамвая повторилась. Ругнувшись про себя, он в третий раз собрал шкаф и залез внутрь, чтобы понять, что в нем не так. Тут, конечно, вернулся муж с работы, увидел собранный шкаф, удивился, тотчас его открыл и обнаружил соседа.

— Что Вы здесь делаете, профессор? — грозно спросил он.

— Вы не поверите: трамвай жду…

— А-ха-ха-ха-ха! — залилась вновь смехом турчанка. — Ждет трамвай! Профессор! И рядом чужая жена в пеньюаре! Ох, я давно так не смеялась! Но вообще мне немного им завидно: вот она, свободная жизнь! Позвала чужого мужчину, тот ей бескорыстно помог и ничего за это не попросил: в голову не пришло. О Аллах! Будем ли мы когда-нибудь жить так же!

— Несомненно, — авторитетно заявил Макс. — Лет через 30–40, наверно. Вы будете ходить в брючном костюме, водить машину и, может быть, аэроплан, а Ваши дети будут учиться в университете на врачей, инженеров и учителей. В том числе и девушки, на равных основаниях.

— В брючном костюме? Я, конечно, мечтаю об этом, но платья мне все же нравятся больше.

— Будут и платья, самые разнообразные: от макси (то есть в пол) до мини (выше колен).

— Выше колен? Аллах милосердный! Не может быть!

— Может и будет, — продолжал настаивать странный иноземец. — Это будет всеобщая европейская мода. Еще в моду войдут массовые спортивные состязания, загар на свежем воздухе, прилюдные купания и похвальба друг перед другом не нарядами, а подтянутыми, изящными обнаженными телами — особенно у женщин.

— Да откуда Вы это знаете?

— Читаю прогнозы футурологов и верю им. Некоторые прогнозы осуществляю сам: например, полеты в небе.

— На аэропланах?!

— На парусах, мадмуазель. Если Вам интересно, я могу такой полет продемонстрировать. В любое удобное для Вас время.

— Машаллах! Я не верю своим ушам! Но я верю своим глазам: а они твердят, что Вы говорите искренно. Благодарю судьбу, что она привела меня сегодня в Долмабахче и подарила встречу с Вами. Как Ваше имя, мсье?

— Максим Городецкий, гражданин Австро-Венгрии.

— Вы поляк? Мне говорили, что поляки крайне заносчивы…

— Мы бываем заносчивы с мужчинами, с женщинами только галантны. Но могу ли я узнать Ваше имя, принцесса?

— Я — Фатьма Нуреддин ханум султан, дочь Зекие-султан, первой дочери халифа Абдул Хамида.

На ужин к Паллавичини Максим чуть не опоздал. Впрочем, «чуть» не считается, и Макс поздравил себя, разыскав район Шишли и посольство Австро-Венгрии за десять минут до семи часов. Лакей в расшитой золотом ливрее проводил его до дверей квартиры посла, вошел вперед, доложился и открыв дверь, пригласил гостя войти. В квадратной гостиной размерами под 25 м2 его ожидал в кресле пожилой, но подтянутый человек страшно похожий на кинорежиссера Говорухина! Удивление Макса не прошло мимо внимания посла, и он спросил по-немецки, поднимаясь с кресла и протягивая венскому посланцу руку:

— Вы меня узнали? По фотографиям?

— Но, эччеленца, — ответил почему-то по-итальянски Городецкий. — У вас в мире есть двойник, которого я видел как раз на фотографиях. Он живет в России и собирается снимать кино.

— Собираться можно долго, — перешел на итальянский Паллавичини и добавил: — Вы уверенно говорите на итальяно, хотя со странным акцентом, который мне трудно определить. Может быть, греческий?

— У меня много корней и много языков, которые я могу назвать родными — отсюда и странные акценты на всех прочих. Я полиглот.

— Мне написали об этом, — сообщил посол. — А также о том, что Вы чрезвычайно способны и в других видах деятельности и к тому же очень контактны. Может быть Вы и здесь успели наладить какие-то контакты?