Николай Васильев - Похищение из сераля [СИ]

— Я Максим Городецкий, гражданин Австро-Венгрии, — начал вить петли Макс. — Меня вероятно можно назвать фрилансером, так как я не ограничиваю себя рамками одной профессии и занимаюсь по ходу жизни разными занятиями. Я знаю много европейских языков (но не турецкий, к сожалению) и много занимался переводами, недавно сочинил драму, которая идет с успехом в венском Бургтеатре, перед этим увлекался автомобильным дизайном и конструированием новых летательных аппаратов, а сейчас собираю материалы для книги о будущем Европы и мира. В числе прочих материалов мне довелось читать Вашу газету «Тераккы» (в переводе, конечно) и мысли, изложенные в ней, удивительным образом совпали с некоторыми моими представлениями о том, как должно развиваться общество. Но пришел я не подискутировать на социологические темы, а сообщить о том, что известный Вам «комитет Единения и Прогресса» пытается в этом году спровоцировать революцию в Османской империи. А чем кончится революция, у руководителей которой нет четкой позитивной программы? Будет много крови, человеческих несчастий и все бестолку, так как в итоге на политической сцене появится очередной тиран. Но мне кажется, что еще не поздно эту трагедию предотвратить…

— Каким образом? И с какой стати судьбы османов стали заботить фрилансера из Австро-Венгрии? — спросил настороженно принц.

Макс набрал воздуха, чтобы разразиться очередной тирадой, но входная дверь открылась и впустила целую семью: мужа и жену значительных габаритов и двоих подвижных мальчишек — так что в холле враз стало тесно. Собеседники некоторое время смиренно пережидали это нашествие, но лифт все не шел и им эта ситуация надоела.

— Давайте выйдем наружу и переговорим во дворе, — предложил Городецкий.

— Лучше это сделать в моей квартире, — с некоторой неохотой сказал Сабахаддин.

— Придется опять ждать лифт, — возразил вторженец.

— Можно подняться по лестнице, — парировал абориген. — Мы пока люди молодые…

В антишамбре большой квартиры принца лежал ковер. Макс, чьи туфли после ходьбы по весенним улицам наверняка несли частицы грязи, замешкался и в итоге решил их снять. Хозяин обувь не снимал и успел пройти в гостиную, откуда послышался смешливый женский голос:

— Ну что, спровадил докучливого визитера?

— Чшш, Камуран, — предупредил принц.

Тут на пороге гостиной появился Макс, принявший смущенный вид. Миловидная черноволосая молодая женщина в европейском платье повернулась к нему, тотчас заметила его носки и всплеснула руками:

— Зачем Вы сняли обувь, мсье?

— На улице грязновато, — объяснил гость.

— Стойте на месте, я дам Вам турецкие терлик!

Через пять минут суматоха, вызванная вторжением Макса, улеглась, хозяйка убегла на кухню варить для мужчин кофе, а принц и гость сели в кресла напротив друг друга и возобновили разговор.

— Так почему Вы озаботились нашими делами, мсье Городецкий? — спросил Сабахаддин.

— Я тоже живу в империи, состоящей из разных некогда стран и народов, — продолжил Макс. — Ее экономическое состояние, конечно, более благополучно, но центробежные устремления народов очень сильны. И если случится большая война между странами Антанты и Тройственного союза, то одним из ее непременных итогов станет распад Австро-Венгрии. Ибо я не допускаю победы Германии и ее союзников: слишком неравны силы сторон.

— Война назревает, — согласился принц, — но союзы для того и создаются, чтобы добиваться целей государств угрозой войны — не переходя грани войны и мира.

— Это опасная игра, — возразил Макс. — Семилетняя война начиналась сперва как конфликт Пруссии и Саксонии, а в итоге стала практически мировой. Война в Европе между сложившимися союзами обязательно ей станет. И Оттоманская империя в стороне не останется. Насколько мне известно, многочисленные офицеры, симпатизирующие той самой КЕП, стоят за союз с Германией. Значит и вашу страну после войны постигнет участь Австро-Венгрии. Туркам придется, видимо, жить в пределах Анатолии, Стамбул же заберет себе русский царь. Нравится ли Вам, Ваше сиятельство, такое будущее?

— В какой-то мере это справедливо за исключением аннексии Стамбула русскими, — спокойно сказал принц. — Наши предки прирастили огромные территории силой, но сила эта стала оскудевать, а других скрепов — экономических, культурных, межэтнических — не образовалось. Большие надежды возлагались на мусульманскую религию, но бывшие христианские народы ее в большинстве не приняли, арабы же полагают, что османы ее у них украли. В итоге арабский Египет вырвался из-под власти султана, а вслед за ним стали освобождаться Греция, Румыния, Сербия, Болгария — при поддержке европейских гегемонов, конечно…

— Не так страшен сам распад империи, — продолжил клевать в темечко Макс, — как то, что в условиях войны и революции он будет проходить через насилие и многие смерти. Десятки, сотни и даже миллионы смертей! Я категорически против такой платы за самоопределение и свержение султана! Куда лучше эволюционный путь к свободе и развитию нации, то есть тот путь, который пропагандируете Вы!

— При власти султана и своры его чиновников развитие свободного предпринимательства невозможно! — резко возразил Сабахаддин. — Основой этой власти является коррупция. В конце 18 века Османской империей управляли 2000 чиновников, сейчас же их насчитывается уже 35 тысяч — и все запускают руки в бюджет страны и в карманы местных предпринимателей. В итоге большая часть нашей экономики принадлежит иностранным компаниям, до которых руки чиновников почти не дотягиваются.

— Как раз султан может принять закон о коррупции, подобный тому, что утвердила королева Британии 20 лет назад, — не согласился Максим. — В нем четко прописано, что такое взятка и как факт ее получения должен наказываться. Вы знаете его подробности?

— Нет, — сказал принц. — Расскажите.

— Взяткой являются вознаграждение за хлопоты чиновника, ссуда и даже подарок. Если факт дачи взятки установлен, то на первый раз взяточник отправляется в тюрьму на небольшой срок и лишается временно права занимать публичные должности. При рецидиве этого права его лишают навсегда и тюремный срок уже больше. В случае торговли государственными должностями наказываются оба фигуранта. Статистика говорит, что уровень коррупции в Британии упал.

— Просто наглые взяточники уступили место ловчилам, — скривился Сбахаддин. — Впрочем, для нашей империи это стало бы большим достижением.

— В идеале, — озарило Макса, — на руководящие места следует направлять интеллектуалов (хотя бы на время), которым и в жизни и в творчестве свойственно поступать по совести. Для них стать взяточником все равно что вступить в грязь — омерзительно. Но где их столько взять? И тут я вновь вспоминаю Ваши предложения по воспитанию и образованию детей: да, лучше всего было бы это делать в специализированной школе, в которой учеба сочеталась бы с трудовой деятельностью в пришкольном хозяйстве — с учетом пристрастий детей. Так гарантированно можно сформировать из каждого ребенка гармоничную личность, стремящуюся именно к творческой деятельности.