Николай Васильев - Мистификаторы [СИ]

— А для чего существуют телефоны? По мобиле ты с ней уже неделю лялякаешь…

— Уймись, Элли, — строго сказал Макс с подсказкой реципиента.

Злой огонек в глазах фемины притух, плечи ослабли. Но вот ее взгляд вновь проник в глаза Макса:

— Я буду ждать тебя. Честно.

— Я знаю, — озвучил Макс очередную подсказку.

— Ты всегда говоришь «Знаю». Вместо того, чтобы ответить как следует…

— Предположим, я скажу, что пока не готов к браку, дай мне этот год на размышление. Что ты мне ответишь.

— Что буду тебя ждать.

— А если я по возвращении скажу тебе «нет»?

Элис опустила голову: — Я уеду назад, в Австралию…

— Что за глупости, Элисон! Куда лучше не давать никаких обязательств, жить как живется. Вот встретимся через год, тогда и будем решать. Впрочем, мы делим гуся, который еще летит в небе… Давай-ка заберем остатки этого пиршества в пакет и пойдем домой — там доедим, допьем и договорим.

— Как скажешь, Нико…

Идти пришлось недолго, трехэтажный дом довоенной постройки, где пару месяцев назад снял квартиру лишенец Эрфе, стоял в квартале от Сохо. Элисон уже с полгода арендовала комнатку в мансарде того же дома. Судьба, щедрая к симпатичным людям, стала часто сводить Николаса и Элис: то на лестнице, то у двери в подъезд, затем на остановке дабл-декера, у метро, на толкучках в Сохо… Трудно было не заговорить при таком обилии встреч. Тем более что Элли вовсе не отличалась строгостью нрава, а совсем наоборот: всей душой стремилась к общению с людьми. Конечно люди, особенно молодые мужчины, часто поощряли эту блажь, но потом загадочным образом исчезали с ее орбиты. Если же не исчезали, то становились невыносимо грубы. В итоге жизнь Элли в Лондоне сложилась из чередования восторгов и депрессий, причем чередования многократного. Согласитесь, что даже великий запас душевного здоровья, которым одаривает юниоров жизнь в провинции, может при такой чересполосице совсем оскудеть.

Она находилась как раз в фазе депрессии, когда ей стал попадаться на глаза симпатичный сосед. Но Элли не желала поддаваться его обаянию: предшествующий знакомец поначалу тоже был мил. Сколько же слез он заставил ее пролить! Нет, теперь ее сердце будет подобно кремню! Их союз случился потому, что Николас не пытался форсировать сближение — хотя Элисон могла поклясться, что он при виде ее тотчас становится как струна. Готовая издать густой, басовитый звук струна…

Но стоило им заговорить друг с другом, они никак не могли наговориться: перебивали друг друга, уточняли, дополняли, перескакивали с темы на тему… Глаза их сияли, а руки, пальцы стали встречаться, ухватывать рукава, предплечья, плечи, наконец, талии… Вдруг посреди разговора они резко обнялись и впились губами друг в друга… Тем же вечером она пришла к нему на квартиру и отдалась с небывалым, как ей казалось, неистовством. А через неделю попросила взять ее к себе на постой — без него быть в пустой квартире было невыносимо.

Надо сказать, в душе Николас Эрфе изрядно струхнул. Одно дело сексуально развлекаться с пылкой няшкой, совсем другое, когда она рьяно покушается на его свободу. Потому он попытался быть с ней строже, стал выдумывать некие дела, встречи с несуществующими людьми. Но всякий раз по возвращении домой он встречал такой отчаянно боязливый взгляд, что вскоре устыдился и прекратил необязательные отлучки. Впрочем, грубая реальность внесла свои коррективы: сбережения, при самой жесткой экономии, таяли, разовые подработки лишь оттягивали неизбежный финансовый крах, и устройство на постоянную работу вышло на первый план. Удивительно, как ему пришло в голову зайти на сайт департамента по делам Содружества наций: нигде более объявления о работе в школе Байрона не было. Еще удивительнее, что он почему-то уверен: эту вакансию предложат именно ему…

Вот такую ментальную информацию усваивал Макс по дороге в неведомую квартиру. При этом он поощрительно угукал и хмыкал в ответ на почти непрерывный речитатив висевшей на его левом предплечьи Элли.

— Да ты не слушаешь меня совсем, нахал! — почти всерьез возмутилась Элисон, встав перед подъездом какого-то дома.

«Не какого-то, а моего, дебил» — возмутился и Николас.

«Охохошеньки хо-хо…» — тихонько пробурчал Макс и достал из кармана пиджака связку квартирного ключа с чипом. Впрочем, открыв подъездную дверь, он предусмотрительно пропустил девушку вперед: «Не хватало еще пройти мимо своего обиталища».

В квартире чувствовался постоянный женский пригляд. Образцовая кухня без излишеств и опрятная комната с двумя центрами: компъютерным столом и застланной клетчатым пледом широкой кроватью. Был еще балкон, увитый комнатными растениями. Элли тотчас прошла на кухню и стала сервировать ужин, который, оказывается, приготовила. Макс же по указке Николаса двинул в комнату, переодеваться в майку и шорты.

— Нико! Мой руки и рысью сюда: тебя ожидают королевские тушеные овощи, декорированные креветками и сдобренные подлинным ирландским пивом!

— Почему королевские? — улыбаясь, спросил Макс, распознавший в симпатично выглядевшей мешанине стандартные картофель, лук, морковь и помидоры.

— Потому что предназначены для короля, а король здесь сегодня и на многие, многие года — ты, Николас Первый из династии Эрфе!

— Для настоящей династии нужны потомки, которых подарить королю может только легитимная королева, а где ж ее взять, легитимную? — дурашливо поник головой Макс и пальцами стал снимать слезинки со своих глаз. — Впрочем (тут же встрепенулся он), ведь в обычае королей жениться на заморских принцессах? Пусть даже из очень, очень далеких стран… Тут вполне может подойти Австралия, где, говорят, много разных королевств: Новый Южный Уэльс, Виктория, Тасмания, Квинсленд и, кажется, Спрингсленд? Со столицей Элис-Спрингс? А ведь Вы, леди, как раз оттуда родом, не так ли? И сердце мне подсказывает, что Вы дочь тамошнего короля. Не смейте мне перечить, королевское сердце не может ошибаться. Ерго: Вы вправе претендовать на место прародительницы великолепной в будущем династии Эрфе. Начнем с порождения Николаса Второго, подстрахуем его Элизабет Второй, а далее куда кривая вывезет. Как Вам мой план, принцесса? Правда, великолепный?

— Очень, Ваше Величество. Прямо хочется встать из-за стола и приступить к претворению плана в жизнь. Или все же допьем пиво? И отведаем, наконец, королевских тушеных овощей?

— Все, все. Где моя королевская вилка? И фамильный стакан? А, вижу, вижу. За Ваше драгоценное здоровье, принцесса!

«Что это ты распетушился? — сумел, наконец, вклиниться Николас. — Не смей даже думать о сексе с Элис, приблудный прощелыга!»