Николай Васильев - Галактическая одиссея Никиты Бочарова [СИ]

Исчез и гул двигателей, что Никиту порадовало: намечалась очередная перемена в судьбе. В коридорах корабля слышались признаки перемещений, однако час проходил за часом и все мимо злосчастного карцера. Никиту стало вновь клонить в сон, но тут дверь, наконец, открылась, и все тот же Гасан что-то рявкнул и рывком поднял хилого узника с пола. Никита пошел рядом с конвоиром, с трудом преодолевая слабость и не вникая в детали пути. Вдруг кто-то его затеребил и знакомый голос спросил:

— Где ты был все эти дни, Никита?

Никита поднял голову, узнал Бориса, слабо ему улыбнулся и сказал:

— Сидел за решеткой в темнице сырой… Куда нас ведут?

— Молчат как партизаны. А Божена с Иржи куда-то пропали. Еще прошел идиотский слух, что нас выставят на продажу. Так ты в самом деле был в изоляторе? За что?

— Да, я был в карцере, куда меня упрятал капитан Бушар за неподчинение его приказу. И боюсь, что слух о продаже может оказаться правдой. Ведь капитан этот пиратский…

— В рот компот! — исказился лицом Борис. — Съездили с миссией гуманитарной помощи!

Тем временем впереди стоявших стали запускать по одному в какую-то дверцу, из которой они уже не выходили. Очередь дошла до Никиты, и он увидел за дверцей опять шлюз, из многочисленных щелей которого вдруг стал поступать густой «туман», вдыхать который не хотелось, но пришлось. Нос, горло и глаза стало щипать, но вполне терпимо, а потом туман всосало обратно в щели, передняя стенка шлюза раздвинулась, и Никита оказался в просторном холле, среди землян, которые все прилипли к обширной стеклянной стене холла. За ней виднелось зеленоватое (!) небо, в отдалении — группа разновысоких зданий в серых тонах, а также растительность оранжевого цвета! Явно инопланетный мир! Когда процедуру «обеззараживания» прошли все пассажиры, конвоиры повели их по замысловатым переходам и вывели, в конце концов, в многоэтажное строение башенного типа — с обычными лестницами и тремя однокомнатными квартирками на каждом этаже. В эти квартирки их стали заселять по шесть человек (начиная с пятого этажа), ибо комнатки были почему-то треугольными (двери на лестницу, в туалет и в ванную были вписаны в углы) и вдоль каждой стены стояли двухярусные кровати.

— Вот уж хоспис так хоспис! — сказал с отвращением Борис, когда их шестерку заселили на последнем, двенадцатом этаже. — Единственный пока плюс этой планетки — меньшая сила тяготения, благодаря чему мы не особо запыхались при подъеме сюда…

— Мышцы могут быстро атрофироваться при этом тяготении, — вяло возразил китаист Володя, живший с Борисом в одной корабельной каюте.

— Придется их ежедневно качать.

— Может и не придется, — хмыкнул Никита. — Если именно здесь находится рынок рабов…

— Кончай каркать! — взъярился незнакомый угрюмоватый парень. — Без твоих прогнозов тошно!

— Все, все, — поднял примиряюще руки Никита и вдруг быстро добавил: — Чур, я иду в ванную. После карцера это крайне необходимо!

Вода через рожок душа, слава богу, бежала. Была она тоже зеленоватая и лишь слегка теплая, но освежающий эффект Никите обеспечила. Нашелся и какой-то гель, с помощью которого удалось качественно отмыть кожу и волосы. Полотенца, конечно, никакого не было, но кручение соседнего с душем рожка активировало «сушильный» воздушный поток. Вернувшись в комнату, Никита застал соседей за самой приятной дневной процедурой — поглощением пищи. Судя по блаженным физиономиям товарищей по несчастью, в этот раз поглощенье обрело наивысшую форму — смакование. Аппетит моментально стал довлеющей эмоцией Никиты и не зря: все кушанья (похлебка с лепешкой, мясное рагу с обильным овощным гарниром и фрукты в сладком соусе) оказались в масть земному организму. А когда в пищеблоке появился поднос с чашками, половником и «фаянсовой» кастрюлей, наполненной горячим ароматным напитком, напоминающим одновременно кофе и жидкий шоколад, то из глоток разнежившихся переселенцев стали вырываться признательные слова:

— А неплохо тут рабов-то кормят!

— Кто тут вякал о рабах? Нигде и никогда их так не кормят! Значит что?

— Мы не рабы, рабы не мы!

— Если и поварихи под стать своим кушаньям, то я согласен здесь навеки поселиться!

— Глядите, глядите, вон там по тропинке пара «поварих» идет!

Все шестеро тотчас кинулись к узкому (в полметра) высокому окну и стали рассматривать с разновысоких точек (в том числе с верхней кровати) неспешно шествующих аборигенок.

— Да это натуральные негритянки! — воскликнул самый зоркий.

— И какие высокие! — удивился второй.

— У них и одежды такие же: тюрбаны, а вокруг тел ткани наверчены…

— Но титьки закрыты, не то, что у наших африканок…

— В городах и у «наших» все давно закрыто, голышки по селеньям живут…

— Жаль, лиц с этого расстояния не разглядеть…

— Наглядимся еще, даст бог. Только удастся ли до титек допрыгнуть…

— На что тебе титьки? Женский магнит расположен меж бедер — что давно известно любому вахлаку, а ты ведь студент, как-никак…

И все-таки худшие предположения землян сбылись: их выставили на торги. Проходило это мероприятие неспешно и поэтапно, в большом зале, но без публики, причем каждый будущий раб экспонировался на своей площадке посредством телевизионной трансляции. С утра все земляне прошли сначала показательные тесты на интеллект (что-то вроде земного Ай-Кью), и результат теста светился весь день на экране, за спиной каждого. Потом они были лишены одежд, и дотошные видеооператоры (негры у девушек и негритянки у мужчин) засняли в разных планах все детали их тел, в том числе ротовую полость, паховую область и промежность. Результаты съемки также эпизодически возникали на экране. Затем к каждому из них явились «суккубы» и «инкубы» (соответственно полу) и стали разжигать в них похоть — и как ни противилось этому возмущенное сознание, никому из земных парней и девушек не удалось остаться равнодушными. Операторы тотчас зафиксировали возбуждение их половых органов и выражение искаженных похотью лиц. Однако и этим работорговцы не ограничились: «демоны» обняли свои жертвы и стали с ними совокупляться, а оперы тут как тут — принялись это порно снимать! Никита прошел все названные этапы, но порно с его участием не получилось: ослабленный многодневной голодовкой организм еще по дороге к гениталиям негритянской дамы исторг вялую струйку спермы и пожелал соснуть. В результате Никита пробыл в торговом зале до вечера (в то время как его соседей аборигены стали активно разбирать), но и он был все-таки продан. Гасан, слонявшийся весь день по залу, злорадно осклабился и изобразил руками и бедрами, что с рабом будут делать в неволе. Бедный Никита содрогнулся. Однако представителем покупателя оказался похожий на клерка молодой негр, который пригласил «покупку» сесть в авиатакси, сказал адрес, и через десять минут они оказались в центре города, чьи вечерние улицы были наполнены смешливой молодежью. На улицы они, конечно, не пошли, а пересекли площадь и оказались перед явно муниципальным зданием. «Клерк» поднял руку с каким-то пультиком, дверь в здание приотворилась, и они вошли внутрь. Поводив «раба» по коридорам и спустившись в подвальный этаж, провожатый открыл очередную дверь, за которой оказалась жилая комнатка с весьма скромным интерьером: лавка вагонного типа, стол перед ней, ящик ПВП, душевая с унитазом и экран на стене. Паренек простер руку внутрь комнаты, шутливо поклонился, улыбнулся и, пропустив Никиту за порог, отгородился от него той самой дверью. Отдыхай, мол, перед завтрашней работой, невольник. Первым делом невольник пожелал освежиться и благожелательно хмыкнул: душ для раба оказался ничем не хуже ранее опробованного душа в комнате для свободных людей. Зато ПВП выдал весьма скудненький ужин (суп-пюре неизвестно из-чего с горсткой сухариков и все!) — но, быть может, здесь такая оздоровительная вечерняя диета?