Николай Васильев - Фатальная миссия [СИ]

— На нашей? А что же он тогда Кончака этого поддерживает?

— Просто у него есть одно очень ценное для помощника качество: он умеет быть благодарным и верным. Несмотря ни на какие дальнейшие перипетии с его изначальным патроном.

— Да-а, признаю, — маякнул перво-Лось. — Но погодим с ним немного. А что ты, Порошин, отмалчиваешься?

— Я со всем согласен, — отбарабанил Порошин. — В том числе насчет Колодина: в нынешнем качестве он для нас ценнее.

— Но у тебя есть кандидатура псевдо-президента?

— Да вот Бодрова и поставить. Он нашу генеральную линию перекашивать не будет.

— Так ведь он мало кому известен…

— Сейчас что ли? Когда так успешно организовал действия в Чечне? Да его уже знают от мала до велика и во всем с ним соглашаются…

— Угу. Резон в твоих словах есть. Правда, он ведь и был твой выдвиженец на роль премьера… Только премьеры приходят и уходят, а президент — это же на четыре года, а то и на восемь… Мелок он, ростиком мал и личиком бледен. Как я в такого вселяться буду? Ведь наша с вами натура гульливая, широкая и обязательно наружу вылезти захочет — а тут такой шкет! Нет, я не даю своего согласия, ищите еще кого, покрупнее!

«Легко ему говорить, ищите, — думал с озлобинкой псевдо-Адашев, проходя кремлевскими коридорами. — Сам-то он никого не ищет. Да и слава богу! Как вылезет иногда с инициативой поверхностной, головизуальной — хоть стой, хоть падай! И упрется ведь, не переспоришь его… А через месяц-два сам начинает локти грызть. Нет, хреново все-таки, что мы давно объединяться бросили… Плюсы, конечно, от индивидуального развития есть, но и минус огроменный вырос: незаметно все клоны по ранжиру выстроились. Ладно, пусть идет, как идет. Мне-то, в сущности, грех жаловаться, мне он Марину, дочь свою приемную доверил. Сколько он уже натурального реципиента подменяет? Лет пятнадцать, пожалуй, я тогда еще в его теле находился. Спасибо Вовке Адашеву, это он своим появлением меня к индивидуальной жизни инициировал пять лет назад… Мир его праху. Знала бы Марина, с кем она временами в постели нежится… Ну все, все, проехали».

Он вошел в свою резиденцию и стал извергать по сложившейся привычке витиеватые комплименты в адрес своей чересчур субтильной секретарши (Марина где-то ее узрела и ему подсуропила). Леночка выслушала их со странно застывшей улыбкой, потом стремительно скользнула к нему и воткнула в бок шприц.

«Ах ты, зараза…» — успел сказать лже-Адашев и вырубился.

«Леночка», впрочем, не дала ему упасть, подхватив с нечеловеческой силой на руки, внесла тело патрона в кабинет и начала проделывать с ним необходимые процедуры: снятие ментаграммы, гримирование «под Гришу» переодевание в одежду охранника… Затем трансформировалась сама в нью-Адашева, послав в конце по мобиле СМС «Колодину»: «жду».

Спустя десять минут худощавый «медик» в белом халате подкатил к дверям кабинета Адашева лежанку на колесиках (созданную, естественно тоже из тела псевдо-Колодина), куда они совместными усилиями сложили «Гришу» и реальную Леночку, накрыв их наглухо простыней. «Медик» далее повез их один, а «Адашев» вернулся в кабинет.

В коридоре на медика с его каталкой косились, но с расспросами так никто и не подошел. На выходе в гараж, однако, тормознула охрана.

— Что случилось? Кого везем?

— Групповой несчастный случай, — сказал Молчун-2.

— Ну ка, покажи… Е-мое, да это же Гришка, телохранитель Колодина. И девка с ним знакомая. Адашевская секретарша? Ну да, она. Что с ними?

— Током ударило… В самый неподходящий момент, — улыбаясь, сказал «медик».

— Да ты что?! Ай да Гришка, вот ухарь? Так они мертвые что ли?

— Нет, нет, живые, только в отключке.

— А что ж ты их везешь куда-то, у нас же своя больничка есть?

— Адашев попросил увезти, здесь не афишировать. Понятно? Даже машину свою дал для перевозки. Это же в предбаннике его кабинета случилось: он приходит, а они лежат. Провод от кофейника оголенный задели… Мне их пришлось приодеть малость. Вы, кстати, позвоните Адашеву, спросите самого.

— Точно, надо. Ну и ну, вот это реал, так реал…

Признаться, Марина Борисовна не ждала от сегодняшней альковной встречи чего-то особенного. Она очень дорожила сложившимися, наконец, интимными отношениями с Владимиром, но о браке пока не думала. Ее отвратили два предыдущих, неудавшихся, — которые начинались так прекрасно, романтически. Вот и сейчас она стала замечать, что пыл любовника подугас. Нет, он очень с ней предупредителен, ласков, а в постели изобретателен, за что она была ему очень признательна, но если б к его ухищрениям добавить страстного желания…

Она бестрепетно вошла в его квартиру, клюнула поцелуем в уголок подставленных губ, сбросила на руки шубку, позволила снять сапоги, потеребив его шевелюру, и вошла в ванную комнату, где с некоторых пор висел ее шелковый пеньюар. Впрочем, встав под душ, она скользнула памятью души по впечатлениям минутной давности и удивилась: ее поцелуй явно вызвал в любовнике отклик! Невольная радостная улыбка тронула ее губы, и следующие пять минут ее тело потихоньку разгоралось в предвкушении любви.

Ожидания ее были не напрасны: когда она вышла из ванной свежая, прикрытая лишь легкой тканью, и возложила руки на его шею, он скользнул длинными руками под пеньюар, сжал горячими дланями ягодицы, приподнял ее и прижал трепетное лоно к вздыбленному естеству. Инстинктивно она юркнула рукой вниз и направила его по извечному пути мужчины в женщине.

Сразу же ее охватила сильная страсть, просто что-то запредельное. Она яростно задвигалась в удобном седалище из мужских рук, с изумлением понимая, что это ее крик вырывается сейчас наружу, это ее неистовство сотрясает в комнате шкафы, стол, холодильник… Такой ликующей радости она не испытывала, пожалуй, никогда, даже в юности, познавая первые пароксизмы страсти. Ее сотрясал оргазм за оргазмом, а накал страсти все не спадал. Но вот она все-таки повисла на нем совсем измученная, но бесконечно счастливая, а он в это время стал покрывать ее полностью обнаженное тело (и когда успела все сбросить?) нежными быстрыми поцелуями, вызывающими легкий, но такой приятный трепет…

Потом они лежали рядом в разобранной кровати, и она все вглядывалась, вглядывалась в его давно знакомые и такие чудные глаза и тихо млела от поселившейся в ней безусловной, всеохватной любви.

В это же примерно время в известном нам подмосковном пансионате Молчун-3 успешно пресекал попытки Лосенка-Адашева трансформироваться на части и сбежать из-под охраны.

— Ты же видишь, дядя, — говорил Молчун, — я тебя значительно быстрее. Старость против молодости в нашем метаморфозном деле не пляшет.