Роджер Леви - Платформа [litres]

Комнату заполнил голос:

– Эй. Что это такое?

– Таллен? – сказала Рейзер.

– Он тебя не слышит, – сообщил Алеф. – Только мой голос. И еще я отключил вашу связь через памятник. – Его пальцы снова начали игру. Красота его движений и то, что происходило на монитории, казались никак не связанными с этим скрежещущим, отталкивающим тоном.

– Тогда поговори с ним, Алеф, – сказала Рейзер.

– Когда будет что сказать.

Изображение постепенно менялось.

Комнату снова наводнил задыхающийся голос Таллена.

– Не знаю, что вы там сделали, но теперь я вижу лучше.

– Что ты делаешь? – Рейзер гадала, не сумасшедший ли все-таки Алеф. Он управлял пьютерией не так, как она надеялась. – Алеф?

– Подожди, – сказал Алеф. – Подожди.

Изображение потоков на монитории напоминало переменчивую контурную карту рельефа. Темный силуэт Таллена устанавливал кольцо зарядов вокруг черного отверстия скважины, закрепляя взрывчатку в нужных местах. Поток мешал ему, и Таллену приходилось тяжело, но монитория ярко сияла, показывая, где именно нужно приделать заряды.

– Не знаю, что случилось, – послышался голос Таллена, – но спасибо. Ладно, все установлено. Сейчас я ее взорву.

– Возвращайся к люку, – сказал Алеф. – Я могу взорвать ее отсюда.

– Я не могу рисковать, – возразил Таллен. – Если не получится подорвать на расстоянии, у меня уже не будет времени спускаться обратно.

Колебания Алефа были почти незаметны.

– Ты прав. Есть значительная вероятность такого исхода.

Рейзер почувствовала, как у нее пылают щеки.

– Подожди, – сказал Алеф. – Мне нужно десять секунд на размышления.

– Эй! – выкрикнул Таллен: голос его искажался. – Что ты сделал? Я ничего не вижу.

Он исчез с монитории. Изображение стало меняться быстрее, на нем появился тайм-код —

+1 СЕК

+2 СЕК

+3 СЕК

+4 СЕК

и числа продолжили ускоряться вместе с картинкой, а предупреждение о параметрах вернулось и мигало до тех пор, пока показатель предиктивности не составил сто процентов.

Это безумие, подумала Рейзер. Все это было предсказанием. Алеф рассчитал – нет, это было невозможно, должно быть, он просто угадывал – модель движения воды под платформой на несколько минут вперед.

Алеф стер число.

А потом, пока его руки танцевали, изображение успокоилось и стало вращаться вокруг одной точки, в которой все течения двигались в одном направлении. Изображение застыло стоп-снимком, и тайм-код вернулся. «ОПТИМАЛЬНЫЙ МОМЕНТ ДЕЙСТВИЯ ЧЕРЕЗ +19 СЕК».

+18 СЕК

+17 СЕК

+16 СЕК

– Плыви прямо на запад, – сказал Алеф, – пока я не скажу тебе взрывать. Я скажу слово « сейчас ». Плыви быстро, Таллен.

– Это сумасшествие, – сказал Таллен.

– Просто сделай это! – крикнула Рейзер.

+0

– Он тебя не слышит, – сообщил Алеф. Его тон не изменился.

– Тогда сделай так, чтобы услышал, – сказала Рейзер. – Я знаю, что ты можешь.

– Нет. Ты – помеха.

+2 СЕК

Изображение сфокусировалось, и на краю его стал виден Таллен, рывками гребущий от кольца зарядов в ту сторону, где поток неожиданно и резко менял свое направление.

– Сейчас, – сказал Алеф.

Изображение сохраняло целостность достаточно долго, чтобы Рейзер успела увидеть, что дно начинает проваливаться и что взрывная волна и обломки движутся вместе с потоком, прочь от Таллена. А потом монитория отказала, и наступила тишина.

– Сработало, – сказал Алеф.

– Ты знал, что поток так себя поведет? В тот самый момент? – спросила Рейзер.

– Существовала допустимая вероятность. Через восемь минут и десять секунд наступил бы более удобный момент, но это было слишком долгое время.

– Почему ты не дал ему взорвать скважину сразу, как только он был готов? Он бы точно погиб, но вероятность успеха была бы самой большой, разве нет?

– Да.

– Так почему?

Алеф сел.

– Я люблю играть с водой.

У Рейзер жутко закружилась голова. Она рухнула на колени, одновременно увидела всех окружавших ее мертвецов, закашлялась, и ее вырвало.

Она утерла рот и спросила у Алефа:

– Таллен мог выжить?

– Среди необходимых для расчета величин присутствует человеческая переменная. Прогноз неблагоприятный.

Рейзер почувствовала резь в глазах, и по щекам ее потекли теплые слезы.

Алеф разглядывал возвратившееся на мониторию изображение. Теперь в море была лишь обычная, не имевшая конкретного направления турбулентность. Он сказал:

– Мы всплываем. Я могу стабилизировать платформу. Платформа – это простая игра.

– Игра? – переспросила Рейзер. – Да кто ты такой, Алеф?

– Я одинок.

Рейзер посмотрела на него и сказала:

– Нет, Алеф, ты не одинок. Есть еще я. Ты ведь меня знаешь, да?

Но он выглядел безнадежно одиноким, его взгляд метался, ни на чем не останавливаясь. Ей хотелось как-то ему помочь – да и что еще ей было делать? Таллен не мог уцелеть. Алеф сделал все это только ради игры.

– Ты расскажешь мне свою историю? – сказала Рейзер. – В конце концов, это одна из вещей, ради которых ты меня создал.

– Да, – ответил Алеф. – Но сейчас… – Он вздохнул, и его лицо просветлело. На мгновение его глаза сосредоточились на беспокойной воде, и он продолжил: – Сейчас я мечтаю.

Рейзер подошла поближе и коснулась его руки. Он вздрогнул, и она убрала ладонь и спросила:

– О чем ты мечтаешь, Алеф?

– Я мечтаю, чтобы мой отец мог это увидеть. – Его взгляд расфокусировался. – Это было так давно. Алеф и его отец, играющие с водой.

– Что ж, – сказала Рейзер. – Начнем. Кто ты такой, Алеф?

Его голова упала, а губы задвигались. Рейзер склонилась ближе и мгновение спустя поняла, что это отсчет, идущий на невероятной скорости. Его глаза метались под закрытыми веками. Она подождала несколько минут, но Алеф, похоже, не собирался останавливаться.

Рейзер вернулась в комнату Таллена, но его, конечно же, там не было, поэтому она упала на его кровать, уснула и проснулась несколько часов спустя, замерзшая и голодная. Она нашла себе еду, а когда возвратилась к Алефу, движение его глаз успокаивалось, а губы замедлялись. Рейзер дождалась, когда он откроет глаза.

– Меня зовут Алеф Сельсиор, – сказал он. – Я – единственный ребенок.

Рейзер не сразу поняла, что это ответ на ее последний вопрос, заданный столько времени назад. Столько чисел назад.

Не в силах – почему-то – придумать что-то еще, она спросила:

– Что здесь произошло?

– Пеллонхорк умер. Пайрева умерла.

– Я знаю. Мне жаль.

Больше он ничего не сказал. В его неприятном голосе не было эмоций, но в глазах блестели слезы.

– Алеф, почему ты здесь, на платформе?

– Я пришел за Пайревой и нашим ребенком.

В конце концов она поняла, что хотя и существовала возможность, что Алеф не хочет ей ничего рассказывать, столь же вероятно было, что он попросту не знает, как это сделать.