Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Широкое черное шоссе шириной в двенадцать полос, извиваясь, неслось под нами, и на каждой полосе были слабо видны следы колеи, образовавшейся от интенсивного движения. Живые артерии дорог пульсировали жизненной энергией Комуса. Это немного успокаивало. Широкая рука Комуса все еще простиралась под нами. Но над нами уже не летали контролирующие красные вертолеты, и с тех пор как мы отправились в путь, я не видел ни одного рекламного щита или людей в красной форме Комуса. Я продолжал бросать быстрые взгляды на своего водителя, задаваясь вопросом, что он думает обо всем этом. Я даже не знал, был ли он от Комуса или штатским. И спрашивать было бесполезно. Я пытался говорить с ним намеками, но все попытки были напрасны.

Мы проскочили мимо указателя с надписью «Сан-Андреас, восемь километров». Водитель выключил автопилот, свернул налево, пересек шоссе и выехал на большую заасфальтированную стоянку, где несколько грузовиков выстроились в ряд, словно отдыхающие бегемоты, перед низким бетонным зданием. Светящаяся надпись на вывеске гласила: «Закусочная», но здание было таким большим, что, вероятно, одновременно служило мотелем для дальнобойщиков. Я видел, как один водитель протирал борт своего трейлера, на котором кто-то очень смешно нарисовал мелом очертания лица человека — просто овал с точками вместо глаз, рта и носа. Вокруг головы на уровне лба была повязка с висячим замком, изображенным в виде эмблемы Комуса.

Пока я размышлял об этом, он немного подвинулся, и я увидел внизу на трейлере нарисованную мелом синюю звезду с красным номером девяносто три внутри. Насколько я мог судить, это ничего не значило, но выглядело довольно провокационно. Водитель вытирал ее как-то особенно тщательно. Я гадал, что случится с тем, кого поймают с красно-синим мелом в кармане, и с некоторым потрясением осознал, каков будет ответ. Ничего. Власть Комуса не распространялась на Калифорнию.

Мой водитель кивнул мне и произнес:

— Вот, держи. Твои старые лохмотья остались на территории лагеря. Забирай сумку со своей новой одеждой.

Я вытащил легкий дорожный чемодан, в котором лежало все необходимое. Весил он совсем немного. Я обошел здание сбоку и заметил, что парни настороженно наблюдают за мной из-за стойки с едой. Это, должно быть, одна из обычных станций, управляемых Комусом, подумал я, которая кормит и предоставляет отдых водителям, круглосуточно сменяющим друг друга в пути и везущим товары в страну. Тед Най тогда еще не отрезал Калифорнию от поставок продовольствия и других предметов первой необходимости. Потому что не осмелился? Или потому что он боялся этих людей, которые все больше поддерживали таинственную организацию, называемую Анти-Ком, в ее стремлении изменить существующий режим?

— Он тянет время, — пробормотал я себе под нос с внезапным осознанием.

Он мог бы расправиться со всей Калифорнией в любое время, когда ему заблагорассудится. Я никогда раньше не слышал о восстании целого штата, но думал, что Комус справится с этим, если назреет такая необходимость. Должно быть, существовала какая-то веская причина, которая удерживала его от этого. Тед Най выжидал.

Смерти Рэйли?

Я прошел мимо задней стены хозяйственного здания, рядом с которым стояли большие мусорные баки. Слева и справа от асфальтированной дорожки, по которой я шел, расположился мощный, тихий и невероятно высокий лес. Склон холма уходил вниз, навстречу мерному журчанию ручья или реки, и тропинка проходила среди широко расставленных деревьев. Маленькая табличка гласила, что путь ведет в общественный лагерь отдыха номер такой-то. Это была старая вывеска. Я подумал, как хорошо, должно быть, было давным-давно, когда люди путешествовали ради своего удовольствия еще до Пятидневной войны.

Я не ожидал, что будет так тихо. Тишина давила на барабанные перепонки. Я физически ощущал это. Под ногами толстый слой из иголок и опавшей листвы образовал упругий ковер, и с каждым вдохом я все больше наслаждался ароматами. Редкие огромные секвойи, слишком большие, чтобы казаться деревьями, подпирали небо. Тишина и сумрак действовали успокаивающе, но немного угнетали после привычного шума большого города.

Я остановился у входа в лагерь, чтобы полюбоваться и получше разглядеть громадный пень высохшей секвойи. Это было одновременно и творение рук человеческих, и природы... Какой-то романтик, видимо из числа персонала администрации лагеря, аккуратно закрепил на поперечном срезе дерева маленькие таблички в форме стрелок, указывающих на конкретное годовое кольцо. На стрелках были отражены исторические даты: когда умер Сократ, когда был основан Рим, когда Колумб открыл Америку. Это было старое-престарое дерево, которое уже давно испустило свой древесный дух. Специальная табличка с красной надписью указывала на последнее кольцо — когда Эндрю Рэйли спас нацию.

И кто-то счел нужным приклеить к толстой коре на краю пня маленький плакатик с надписью: Чарли Старр начал борьбу с Комусом в Сан-Диего, 1993. Я смотрел на надпись и размышлял. Это было что-то новое. В 93-м, еще когда наши отношения с Мирандой были в самом разгаре, что мы могли слышать о человеке по имени Старр и событиях в Сан-Диего? Вообще ничего. Внезапно мне пришла на память нарисованная мелом звезда на прицепе грузовика с нацарапанным внутри номером девяносто три.

Я пожал плечами. Едва ли возможно, сказал я себе с некоторой иронией, что в Сан-Диего в 93-м году произошло нечто, о чем Комус не хотел распространяться. Что бы это ни было, я почувствовал, как во мне неуверенно просыпается любопытство к тем давним событиям.

Легкий шорох в листве под ногами напугал меня, и я увидел бурундука, который метался по тропинке и нервно подергивал тощим хвостом. Я медленно и аккуратно убрал мысли о Сан-Диего на задворки сознания и последовал за бурундуком вниз по тропинке. Где-то среди деревьев кто-то смеялся.

На опушке леса я остановился. Это стало бы хорошей декорацией для какой-нибудь еще ненаписанной пьесы. Я подумал, назовем это: «Говард Рохан, падение и взлет». Рохан стоит на краю поляны и смотрит в свое будущее.

Первое, что бросилось мне в глаза, — свет от огня, бледно мерцающий в тихой темноте. Он горел в низкой каменной печке с железной плитой. Рядом с печкой стояли два дощатых, испачканных жиром стола. Кто-то давным-давно сделал скамейки, расколов большие бревна секвойи вдоль и пополам и прибив одну из половинок вертикально в качестве спинки. За скамейками стояли три грузовика, по бокам которых были нарисованы ярко-розовой краской надписи «Суонн Компани Плэйерс».

Грузовики были большими, но казались совсем маленькими под высокими колоннами деревьев. Весь лагерь казался крошечным. В нем было шесть человек, и они тоже выглядели карликами. Они разговаривали и пересмеивались между собой, и их голоса казались тихими, приглушенными и далекими под огромным стволом секвойи.