Братья Стругацкие - Дни Кракена [сборник]

А. — Давай. (Берет блокнот.)

Б. — Интересно, как мухи узнают, кто у них самка, а кто самец?

А. (смотрит на него озадаченно). — По форме головогруди, вероятно.

Б. (проникновенно). — Знаешь, давай писать не рассказ, а пьесу.

А. — Давай. Место действия?

(Долгое, очень долгое молчание. Оба ковыряют в носу.)

Б. — Место действия — Крым.

А. — Крым так Крым. (Роняет ручку на пол и, свесив голову с кровати, смотрит на нее).

Б. — Разбил?

А. — Нет. (Пробует достать ручку рукой.)

Б. — Ногой.

А. — Сейчас. (Пыхтит.) Ты знаешь, у меня, понос, кажется, начинается. Ну ее.

Б. — Дай я. (Вытягивает ногу и ухватывает ручку пальцами. Подает А.)

А. — У меня все лицо соленое. (Проводит по лицу пальцами, затем лижет пальцы.)

Б. (смотрит на него с завистью, затем принимается нюхать матрац. Вызывающе). — Здорово пахнет!

А. (нюхает свой матрац). — И у меня здорово пахнет.

Б. — У меня здоровее!

А. (ехидно). — А у меня зато грудь волосатая!

Б. (после мучительного раздумья). — А видал, как я ручку ногой поднял?

А. (не говоря ни слова, поднимает ногу, снимает очки, дышит на них, вытирает о живот и надевает снова).

Б. (берет сигарету и на четвереньках бежит прикуривать от электроплитки. Вернувшись, с вызовом). — У меня зад красный!

А. (бледнеет от зависти, затем расплывается). — Это у тебя загар, он пройдет!

Б. — Нет, это у меня естественное, от природы! (Пытается выкусывать что-то подмышкой.) Черт, Копылов клопов развел… Нажрется молока со сливами…

А. (тоже пытается добраться до подмышки и роняет очки). — Пусть их. ( Смотрит с кровати.) Пусть. (Вылизывает колено.)

Б. (тоже пытается вылизать колено, но забывает, что во рту у него сигарета. Вопит). — Аы-а!

А. (злорадно хохочет). — Кха-кха-кха-кха-крррр…

Б. — А я членораздельно говорить не умею! Аыа!

А. — Кхр-кхр-кхр!

Б. — Аыа! Мфух…

(Оба неловко вскарабкиваются на перекладину и начинают там искаться, покрикивая: «Аыа! Кх-кх-кх…»)

Согласиться опубликовать неопубликованное вынудила меня только последовательная настойчивость Издателя, задавшегося целью выпустить как можно более полное собрание произведений АБС. Откровенно говоря, я и сейчас толком не понимаю, в чем смысл выставлять на всеобщее обозрение тексты, которые сами авторы, по той или иной причине, не считали достойными публикации. Согласитесь, принцип ПОЛНОТЫ собрания уместен, скорее, в коллекционировании (в филателии, скажем, или в нумизматике), нежели в книгоиздательском деле. Наверное — и даже наверняка — этот принцип работает плодотворно, когда речь идет об издании Великих, каждая строчка которых может оказаться исполнена для потомков глубокого смысла. Но в данном случае…

Впрочем, Издателю виднее. Ему всегда было виднее, виднее сейчас и будет виднее в дальнейшем. В конце концов, он рискует своими деньгами, — в отличие от автора, который практически ничем не рискует, публикуя свои старинные, «детские» упражнения или черновики несостоявшихся произведений. Тем более, если всего этого у него сравнительно немного.

Специфика работы АБС, когда любой мало-мальски серьезный текст создается обязательно вдвоем, единовременно, слово за словом, абзац за абзацем, страница за страницей; когда любая фраза черновика имеет своими предшественниками две-три-четыре фразы, предложенные в качестве вариантов, произнесенные некогда вслух, но нигде не записанные; когда окончательный текст есть сплав двух — иногда очень разных — представлений о нем, и даже не сплав, а некое химическое соединение на молекулярном уровне, — специфика эта порождает, помимо всего прочего, еще и два следствия, носящих чисто количественный характер.

Во-первых, количество бумаги в архивах уменьшается до минимума. Каждый роман существует в архиве всего в виде одного, максимум — двух черновиков, каждый из которых на самом деле есть занесенный на бумагу, отредактированный и спрессованный текст двух-трех-четырех УСТНЫХ черновиков, в свое время проговоренных авторами и отшлифованных в процессе более или менее свирепой дискуссии.

Во-вторых, такой метод работы требует жесточайшей экономии. Слишком много нервной энергии и душевных сил требует любой серьезный текст, чтобы авторы могли позволить себе роскошь оставить его пылиться в архиве. Такой текст должен быть доработан (при необходимости), либо заново переработан, но так или иначе пристроен к делу, — даже если бы для этого пришлось соорудить вокруг него совершенно новый текст (как это произошло, в частности, с несостоявшейся повестью «Операция ЩЕКН», которую авторы во благовременье нашли удобным погрузить в роман «Жук в муравейнике»). Неудивительно поэтому, что среди неопубликованного у АБС остались только рассказы, сочиненные в свое время каждым из соавторов в одиночку и признанные впоследствии негодными для дальнейшей совместной работы. (Исключение составляют лишь «Песчаная горячка» — рассказ-эксперимент да пляжная хохмочка «Адарвинизм», никогда ни на что и не претендовавшая.)

«КАК ПОГИБ КАНГ»

Насколько я знаю, это самое раннее из сохранившихся произведений АН — самодельная тетрадочка в четырнадцать листков, текст аккуратно написан черной тушью и снабжен очень недурными (на мой взгляд) иллюстрациями автора. Рассказ датирован: «Казань 29.5.46». Это было время, когда курсант Военного института иностранных языков Аркадий Стругацкий был откомандирован в распоряжение МВД Татарии, в качестве переводчика с японского. В Казани он участвовал в допросах японских военных преступников: шла подготовка Токийского процесса — восточного аналога Нюрнбергского процесса над гитлеровцами. АН не любил распространяться об этом периоде своей жизни, а то немногое, что мне об этом стало от него все-таки известно, рисует в воображении картинки, исключительно мрачные: угрюмая беспросветная казарма; отвратительные сцены допросов; наводящее ужас и омерзение эмвэдэшное начальство… Неудивительно, что начинающий и очень молодой (всего двадцать полных лет!) автор бежит от этого мира в морские глубины — там он, по крайней мере, свободен, там он продолжает жить в мире любимых книг своего детства — «Следы на камне» Максвэлл-Рида и «Тайны морских глубин» Бийба, изобретателя батисферы.

«ЧЕТВЕРТОЕ ЦАРСТВО»

Этот большой рассказ (или маленькую повесть?) АН написал, сидя в Петропавловске-Камчатском, весной или летом 1952 года. Судя по сохранившемуся письму, рассказ этот первоначально назывался «Амадзи» (в переводе — «смерть с неба») и темой его была «неорганическая жизнь, жизнь, энергия которой идет за счет энергии распада радиоактивных веществ». Намой, нынешний, взгляд публикация этого текста представляет интерес прежде всего исторический: так в те времена понимали, задумывали и писали фантастику. Так и только так! Тут, сами понимаете, «не убавишь, не прибавишь — так это было на земле…». Впрочем, «красная пленка» «Страны багровых туч» — родом именно отсюда. Идея жизни, существующей за счет радиоактивного распада, казалась нам в те поры чрезвычайно оригинальной, свежей и, более того, — значительной.