Генри Каттнер - Лучшее. Том 1. Робот-зазнайка

— Сью, ты знаешь о людях вроде него? — Он показал на беспокойно ворочающегося андроида. — Ты знаешь, что в мире есть два вида людей?

Он затаил дыхание в ожидании ответа.

Девочка насторожилась. Ее взгляд словно говорил: поди пойми этих взрослых, смеются они над тобой или говорят всерьез!

— Нет, я серьезно. Я не хочу… я просто хочу узнать, что ты знаешь. Не все дети могут увидеть разницу, и я…

— Ах, вы об этом! О таком все дети знают. — В ее голосе послышалась насмешка.

— Знают… о чем?

— О них.

У Брэдли перехватило дыхание. Все дети знают о них…

— А твой папа знает? — услышал он свой слабый голос.

Сью снова смерила его подозрительным взглядом, проверяя, не дразнится ли он. Похоже, вид гостя ее успокоил, и девочка рассмеялась:

— Думаю, да. А что, кто-то не знает?

Перед глазами у Брэдли все поплыло. Их так много, гораздо больше, чем он думал…

— Но другие, — его голос звучал почти просительно, — другие люди! Сколько их?..

В прихожей раздались голоса. Один из них принадлежал Уоллинджеру, второй был незнакомый.

— Сюда, офицер, — говорил Уоллинджер. — Идите сюда! Поторопитесь!

— Сколько их в мире? — Сью закончила за Брэдли и рассмеялась: — Мы проходили в школе, но я не помню. Но я могу сказать, сколько настоящих людей в этой комнате. Один! Только один!

— Ты скажешь это папе? — попросил Брэдли в спешке. — Когда он войдет, ты скажешь ему, что здесь только один настоящий человек? Сью, ты…

— Сьюзен, уходи.

Уоллинджер показался на пороге. Он был мрачен, отчего казался значительно старше. Первым делом он взглянул на своих детей — не пострадали ли они? За его спиной виднелся румяный человек в форме, бдительно осматривавший комнату через плечо доктора. Полицейский явно был готов к самым решительным действиям.

На какое-то время в библиотеке повисла тишина.

Внезапно Корт тихо застонал и попытался сесть. Уоллинджер поспешил ему на помощь.

— Что вы с ним сделали? — спросил он у Брэдли. — Безумец, как далеко вы зашли?

— С ним все в порядке, — помедлив, ответил Брэдли. — Он… им нельзя причинить вред!

Уоллинджер посмотрел на него поверх головы Корта.

— Значит, это вы. Я узнал вас даже через улицу, хоть вы сегодня и без маски… Откроете нам свое имя?

— Брэдли, — решительно ответил он. — Джеймс Филипс Брэдли.

Игра в прятки закончилась. Брэдли не ожидал увидеть здесь полицейского — будет тяжело все объяснить в присутствии этой огромной недоверчивой туши, — но если Сью повторит то, что сказала ему, возможно, их удастся убедить…

— Спросите о них у своей дочери, — потребовал Брэдли. — Она знает. Уоллинджер, говорю вам, она знает! Помните, я говорил вам о детях? Что им не удастся обмануть детей? Сью говорит, все дети это знают…

— Я хочу вас предупредить, Брэдли. У Сью очень богатое воображение. Я не знаю, что за сказки она тут рассказывала, но… Офицер, не могли бы вы…

— Подождите!

Весь план летел в тартарары. Брэдли постарался говорить как можно убедительнее.

— Вы обещали выслушать меня, Уоллинджер. Помните, вы обещали? Я знаю, что тогда у меня был пистолет, но, пожалуйста, дайте мне только минуту — я расскажу вам все, что знаю. Этот человек — один из них.

Брэдли облизал пересохшие губы. Уоллинджер ему нисколько не верил…

— Он не пострадал. Я говорил вам, что вернусь с доказательством, и вот оно. Этот человек. Я просто не мог привести его сюда по-другому. Говорю вам, их не повредить! Под кожей он — сплошь провода и металл. Я докажу это! Я…

Он оборвал речь на полуслове, потому что полицейский схватил его за руки. На лице Уоллинджера читались жалость и ужас. Бесполезно. Надо было заранее сделать надрез на синтетической коже Корта. А сейчас, они, конечно, этого не позволят. Для них он всего лишь сумасшедший, готовый зарезать невинную жертву ради своих бредней.

— А теперь, молодой человек, просто успокойтесь, — мягко пробасил полицейский. — Мы пройдемся на свежем воздухе, и…

— Нет! Подождите!

Собственный голос показался Брэдли полным отчаяния. Он постарался взять себя в руки, чтобы сделать последнюю попытку. Ведь доказательство так близко…

Корт следил за ним стеклянными глазами из-под насупленных бровей. Где-то в этом холодном нечеловеческом теле работал безжалостный нечеловеческий мозг. Он даже не смеялся над поражением противника — откуда машине знать, как смеяться?

Эта машина так близко, так близко… Их отделяет всего несколько футов и тонкий слой синтетической кожи, скрывающей механическое тело.

— Подождите! — снова сказал Брэдли, повернулся к Уоллинджеру и попытался вложить в свой голос всю энергию, чтобы силой убеждения пробить броню предрассудков, ослепивших всех взрослых в этой комнате. — Уоллинджер, послушайте! Когда я уйду, вы поговорите со своей дочкой, ладно? Вы дадите мне хоть эту возможность оправдаться? Она знает! И это не фантазии! Все дети знают. Вы думаете, вы будете в безопасности, когда Корт уйдет? Они вам не доверяют. Не могут доверять. Они будут опасаться, что когда-нибудь ночью вы проснетесь и поймете, что я был прав. Подумайте о своей дочери, Уоллинджер! Корт все слышит. Он знает, что она его распознала. Не рискуйте ее жизнью, Уоллинджер! Если хотите, не думайте о своей, но не забывайте о Сью!

По лицу Уоллинджера пробежала первая тень тревоги. Хватка полицейского немного ослабла. Он нетерпеливо передернул плечами. Минутное сомнение физика, наверное, передалось офицеру, а может, и отчаянное убеждение в голосе Брэдли сделало свое дело. Он решил воспользоваться моментом.

— Подумайте о Сью! — продолжал он. — Корт не решится что-либо предпринять, но вы же не знаете, сколько их. Вы же не знаете! Вы даже не догадываетесь! Может, такие, как Корт, — просто брак, они так несовершенны, что могут выдать себя. Наверняка они создали новых, настолько похожих на людей, что никто не заподозрит неладного. Эти новые много опаснее, Уоллинджер! Даже если существует всего один такой робот, он будет знать, что, пока вы живы, он в опасности. Я вам слишком многое рассказал…

— Хорошо, офицер, — сказал Уоллинджер с легким вздохом. — Простите, Брэдли, но вы должны понять.

Брэдли снова взглянул на Корта. Андроид неподвижно сидел на кушетке. Робот, собранный из шестеренок и проводов, в своей искусственной плоти он чувствовал себя как в кольчуге. Все законы защищают плоть. Люди сделали ее неприкосновенной и вот теперь отдали в железные руки врагов. Если бы только ему позволили сделать один надрез на податливой, обманчивой коже, которая отнюдь не была ею… Вдруг Брэдли рассмеялся.

Даже робота несколько удивил этот смех, а полицейский глухо зарычал, несомненно приняв смех за припадок. Но на самом деле Брэдли понял, что делать. Теперь он сможет убедить даже Уоллинджера.