Лестер Дель Рей - Нервы [litres]

– Всплески подтверждают это, – добавил Хокусаи, – Точно. Но все факторы тесно связаны друг с другом, и мы не можем полностью разобраться в этом, чтобы снизить активность вещества хотя бы до такого уровня, на котором выбросы энергии будут не такие сильные. В то же мгновение, как один атом нашего изотопа превратится в атом изотопа Малера, он разлетится вдребезги, а энергии его осколков хватит на то, чтобы соседние атомы преодолели энергетический барьер и превратились в точно такой же изотоп Малера. За этими атомами преобразуются следующие, потом еще и еще – процесс пойдет со скоростью света. Если бы нам удалось исхитриться и сделать так, что сначала процесс распада пройдет в одной области, потом, немного позже, – в другой, и так далее, то есть замедлить реакцию… Здесь, правда, есть одна загвоздка: для этого нам нужно разбить весь объем расплава на «капли» не больше одной десятой грамма и надежно изолировать их друг от друга. А если мы начнем разбивать всю массу вещества на достаточно небольшие области, возникает опасность, что в любой момент реакция пойдет по кратчайшему пути и… По чистой случайности мы сейчас имеем дело с концентрацией вещества, которая исключает возможность реализации коротких цепочек, но в то же время мы не можем начать разбивать весь объем на все более мелкие участки. Это слишком рискованно!

Феррел смутно представлял себе, что существуют такие штуки, как элементы с переменными характеристиками, но стоявшая за этим теория была для него слишком нова и слишком сложна. То немногое, что он знал в области атомной физики, касалось простых радиоактивных элементов: таких, как, например, радий, который превращался в свинец за определенное время с постоянным периодом полураспада.

Все, что касалось новых сверхтяжелых элементов, с которыми только и имели сейчас дело, оставалось для него загадкой.

Как это могут два атома одного и того же элемента совершенно разными путями, пройдя через абсолютно непохожие последовательности реакций, в конечном итоге превратиться в один и тот же элемент? Когда-то он попросил, чтобы ему объяснили, в чем же дело, но понять, что такое дополнительные электронные оболочки, было совсем нелегко, а тут еще нужно было опираться на представления о заполненных электронных орбитах; инженеры толковали что-то о двойных ядрах и последовательностях мезонов, о целой куче других вещей, а потом резко виляли в сторону, отказывались от своих слов и говорили, что имели в виду совсем другое. Однажды ему показалось, что он начинает что-то понимать, – когда речь зашла о фракционных связях, но потом обнаружил, что каждая связь, какой бы она ни была, описывалась в квантовых терминах и следовательно, была неразрывной. Хок и Дженкинс умудрились повернуть дело так, что весь их разговор стал напоминать Феррелу бессмысленный лепет малышей в детском саду.

Это было для него уже слишком, и он начал выбираться из кресла, чтобы выйти в операционную взглянуть на Йоргенсона, но остановился, услышав слова Палмера:

– Конечно, я думал об этом, но все надеялся, что ошибаюсь. Что ж, тогда мы эвакуируемся. Больше незачем заниматься самообманом. Я свяжусь с губернатором и попытаюсь убедить его очистить окрестности. Хок, можете сказать рабочим, чтобы уносили отсюда ноги. Мы всегда держались надеждой на изотоп-ингибитор, и его всегда не хватало. Теперь оказывается, что мы напрасно производили И-631 в таких огромных количествах.

Он уже протянул руку к телефону, но Феррел остановил его:

– А что будет с людьми в палатах? Они буквально напичканы изотопом, и в большинстве из них его гораздо больше одного грамма, и он равномерно распределен по всему телу. Они так же опасны, как и конвертер, но ведь мы не можем сами уехать отсюда, а их оставить!

В кабинете на некоторое время повисла тишина, но ее разорвал приглушенный шепот Дженкинса:

– О боже! Какие же мы глупцы! Мы часами говорим об И-631, а эту возможность я не заметил. Вот сейчас вы двое прямо сказали об этом, а я все равно почти пропустил это мимо ушей.

– И-631? Но его мало. Может быть, фунтов двадцать пять, может, и того меньше. На то, чтобы получить еще партию, уйдет три с половиной дня. То количество, которым мы располагаем, это капля в море, доктор Дженкинс. От него не будет никакого проку. Поэтому мы совсем забыли о нем.

Хок поднес к листку бумаги зажженную спичку, капнул на лист немного чернил, и смотрел на пламя, пока оно не погасло.

– Вы хотите потушить лесной пожар каплей воды? Ничего не выйдет!

– Нет, Хок, не угадали. Я хочу этой каплей воды закоротить переключатель, который, возможно, откроет дорогу целому потоку. Смотрите, док, И-631 вступает в ядерную реакцию с R. Это мы уже проверили. Он просто смешивается с нашим изотопом, и вместе они дают несколько нерадиоактивных элементов с выделением небольшого количества тепла, подобно огромному большинству других реакций с той лишь разницей, что эта протекает совершенно спокойно. Они обмениваются частицами и распадаются на простые стабильные атомы. У нас под рукой всего несколько фунтов этого изотопа, и нет времени сделать достаточно, чтобы утихомирить Четвертый Номер, но того, что у нас есть, хватит, чтобы спасти всех людей в лазарете. Включая Йоргенсона!

– А сколько тепла при этом выделяется? – Док резко вышел из своего летаргического состояния и снова стал думать, как первоклассный хирург. – Физик-атомщик, может, и скажет «немного «, но как на это прореагирует человеческое тело?

Хокусаи и Палмер принялись ожесточенно водить карандашами по бумаге, а Дженкинс думал вслух:

– Ну, скажем, в Йоргенсоне засело граммов пять изотопа. Будем считать с запасом, чтобы уж наверняка. В остальных – меньше. Реакция пройдет за… здесь нужно учитывать, сколько всего выделиться тепла, и время, которое займет реакция. Этот изотоп растворим в воде, во всяком случае, его хлорид, а у нас именно он, так что с тем, как ввести его, не будет никаких сложностей. Ну, что у вас получилось, док?

– По приблизительным оценкам, температура поднимется на пятнадцать, восемнадцать градусов.

– Это слишком много. Йоргенсон сейчас не выдержит и десяти.

Нахмурившись, Дженкинс опустил голову и еще раз стал проверять свои вычисления, нервно постукивая пальцами. Док покачал головой:

– Нет, это не так уж и много. Сначала мы можем понизить общую температуру его тела в гипотермической ванне градусов до восьмидесяти, а потом позволить ей повыситься до ста. В этом нет никакого риска. Оборудования у нас, слава богу, достаточно. Если забрать холодильные камеры из столовой и изобразить из них ванну, мы сможем заняться Йоргенсоном, а остальных поручить нашим добровольцам на улице. Таким образом, мы, по крайней мере, вывезем всех людей, если уж спасти завод невозможно.